орлиный нос, насмешливо изогнутые губы и глаза, темные как ночь и равнодушно взирающие на всех из-под тяжелых век. Но, возможно, он так смотрел только на нее. А тетку свою он явно не любит, как и говорил Паоло. Лаура не поняла их краткую словесную перепалку, но взаимную неприязнь почувствовала. Странно. Если он не рад гостям, то зачем приехал? Они не ожидали встретить его здесь. У него, если верить Паоло, много других домов, куда он мог бы поехать. Непонятно. Как бы то ни было, он вряд ли обрадуется, если узнает, что его гостья – мелкая сошка из рекламного агентства, обслуживающего лондонское отделение банка Арлеши. Размышления Лауры были прерваны Эмилией, добродушной, улыбчивой женщиной, которая произнесла «Сюда, синьорина» и распахнула перед ней дверь. Лаура вошла в комнату, огляделась и пришла в восторг. Какой контраст с загроможденной вещами квартирой синьоры Висенте! Комната вдвое больше той, которую она занимала вчера. Пол выложен бледно-розовой мраморной плиткой, а на белых оштукатуренных стенах виднелись остатки старинных фресок. Кровать – современная и огромная, с прозрачным белым пологом, на закрытых ставнями окнах – такие же занавески.
– Все превосходно.
Оставшись одна, Лаура подошла к окну и раскрыла его. Окно выходило на дворик с колоннадой. Двор был вымощен каменной плиткой, посередине находился фонтанчик: херувим лил воду из раковины в бассейн. Лаура глядела на поросши густым лесом склоны гор, которые словно нависал над двориком, и неожиданно ее охватила усталость, стало жарко, и она вспомнила о ванной.
Лаура стояла под сильной струей теплой воды. Мыло пахло лилиями, и она чувствовала, как вместе с мыльной пеной смывается тревога, как приходят силы, и она словно заново рождается. Лаура закуталась в пушистое банное полотенце и вернулась в спальню. Пока она принимала душ, принесли ее чемодан, и она стала его распаковывать. Придирчиво оглядев взятые с собой вещи, она расстроилась – очень мало нарядов можно считать подходящими для пребывания на вилле графа. Меньше всего помялось шелковое серебристо-серое платье, и Лаура решила надеть его к ужину, чтобы произвести благоприятное впечатление. У нее была одноразовая кредитная карточка для особого случая, и, возможно она уговорит Паоло рискнуть и, не испугавшись крутых дорог, поехать в Перуджу, так как ей нужно пополнить свой гардероб. Вдруг кто-то постучал в дверь. Это наверняка Паоло. А на ней ничего нет, кроме махровой простыни! Она приоткрыла дверь, и удивилась, увидев Эмилию с подносом. Служанка улыбаясь, на ломаном английском сказала, что его светлость подумал, что синьорине нужно подкрепиться после путешествия.
Лаура отнесла поднос к кровати. На нем помимо чайника стояло блюдечко с ломтиками лимона, тарелка с крошечными бутербродами с паштетом и вазочка золотистых черешен с румяными бочками. Она не ожидала такого доброго к себе отношения.
Лаура съела все бутерброды, выпила две чашки чая и, вытянувшись на кровати, стала лакомиться черешней.
Она задремала, а когда открыла глаза, то увидела, что солнце опустилось к горизонту и сгущаются сумерки.
Лаура вышла из комнаты. Только бы не заблудиться! Идя по коридору, она разглядывала дом с бесконечными внутренними двориками с фонтанами и скульптурами. Коридоры были подобны лабиринту, и Лаура едва не заблудилась. К счастью, неизвестно откуда возникла фигура слуги в белой куртке. Ее проводили в просторную комнату с огромным камином, над которым висел герб. В комнате никого не было, и Лаура в нерешительности задержалась у двери, поняв, что пришла слишком рано. Она вспомнила, что итальянцы обедают позже, чем принято в Англии, но все же осталась, потому что боялась запутаться в лабиринте коридоров и не найти дорогу обратно. Мебели в гостиной было немного: несколько мягких диванов, длинный массивный резной буфет и… раскрытое фортепьяно. Лаура не удержалась, подошла к инструменту, села на табурет и осторожно пробежала пальцами по клавишам – звук был чистый, мягкий. Взяв несколько негромких аккордов, она осмелела и стала играть то, что когда-то исполняла на экзамене по музыке. Ей казалось, что она играет без больших ошибок, и, погрузившись в воспоминания, она играла, забыв обо всем. Кто-то захлопал в ладоши, и Лаура, вздрогнув от неожиданности, со страхом повернулась к двери.
– Браво.
Через гостиную прямо к ней медленно шел граф Рамонтелла.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
– О боже. – Лаура чувствовала, как краснеет. – Прошу прощения, синьор. Я не думала… я не имела права…
– Ерунда. Это было прелестно. – Он подошел и облокотился о край рояля, невозмутимо глядя на нее.
Как он преобразился, подумала Лаура. Побрился, волосы аккуратно зачесаны назад, на нем черные брюки, облегающие длинные ноги, белоснежная рубашка и бордовый парчовый жилет, который он предпочел не застегивать.
Лаура с трудом сглотнула слюну. Он великолепен!
– Наконец-то! Значит, я не напрасно настроил инструмент, – сказал он. – На нем не играли с тех пор, как умерла моя мать.
– О господи, – с несчастным видом произнесла Лаура. – Мое поведение… непростительно.
– Вы были восхитительны, – ответил на это он. – Сыграйте еще!
– Ой, нет. – Она поспешно встала и зацепилась подолом платья за край табурета. – Ах!
– Стойте спокойно, – приказал граф. – Иначе порвете платье. – Он опустился на одно колено и ловко отцепил материю.
– Спасибо. – Она смущенно опустила глаза.
– Не стоит благодарности. – Он встал и огляделся. – А где Паоло?
– Я… я не видела его с тех пор, как мы приехали.
– Правда? – Граф удивленно поднял брови. – Надеюсь, он про вас не забыл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36