А однажды Габриель вернулся, чтобы собрать оставшиеся вещи. Он сказал, что уходит, на этот раз навсегда.
Неизбежно разразился ужасный скандал. Отец и сын смотрели друг на друга как враги и говорили резкие, непростительные слова, пока она металась между ними, закрывая уши руками и умоляя их успокоиться.
– Проклятие, ты останешься здесь, – ревел Лайонел, – и выполнишь свой долг перед женой, если она готова тебя простить. Или ты больше никогда не войдешь в этот дом!
Она посмотрела на Габриеля, и ее губы безмолвно сложились в слово «пожалуйста», даже не зная, просит ли она его уйти или остаться. Взгляд темно-желтых глаз хлестнул по ней, опаляя огнем.
– Извини, – сказал Габриель насмешливо, – но есть такие жертвы, которых нельзя требовать ни от одного человека.
И он ушел. Она тоже хотела уйти, но Лайонел не отпустил ее.
– Ты моя невестка и хозяйка этого дома, – заявил он не терпящим возражений тоном. – Твой дом останется здесь.
Наверное, ей надо было настоять на своем уходе. Результаты ее школьных выпускных экзаменов были достаточно впечатляющими для того, чтобы поступить в политехнический колледж, если не в университет. Сейчас она бы уже занималась карьерой, у нее была бы своя жизнь. Но Джоанна чувствовала себя обязанной остаться: ведь из-за нее Лайонел поссорился со своим единственным сыном.
Справедливости ради надо заметить, что не только развал их брака стал причиной разногласий, напомнила она себе устало. Кроме того, что и отец, и сын обладали тонким деловым чутьем, у них не было ничего общего.
Они различались даже внешне. Лайонел был крепкого телосложения, со светлыми волосами и здоровым цветом лица. Габриель был столь же высок, но строен и жилист, а от матери-итальянки унаследовал темную мрачную красоту.
По темпераменту они также были полной противоположностью. Грубовато-добродушный, искренний и сентиментальный Лайонел открыто наслаждался жизнью. У него всегда находилось доброе слово для соседей.
Габриель же… А что за человек Габриель? – подумала Джоанна. Знала ли она его когда-нибудь по-настоящему?
Джоанне казалось, что Габриель отстранение наблюдает за жизнью и то, что он видит, слегка его забавляет. Он всегда контролировал свое поведение и вел себя сдержанно, даже когда занимался с ней любовью, по крайней мере после первого раза, – при этой мысли ее горло резко сжалось, – что, в свою очередь, все больше усиливало ее застенчивость и скованность.
Она заставила себя признать, что в этом не было его вины. Он не хотел на ней жениться, его вынудили пойти на такой шаг.
Лайонел тогда только что ушел с поста председателя «Верн Инвестментс» и хотел видеть своим преемником Габриеля, но только на собственных условиях.
Джоанна всегда знала об их постоянных разногласиях из-за склонности Габриеля наслаждаться жизнью по максимуму: вечеринки, экстремальные виды спорта, вереница эффектных подружек. Лайонел сурово заявил, что у главы «Верн Инвестментс» должна быть солидная репутация и женитьба тут необходима.
И я оказалась под рукой, горько подумала Джоанна, со своей глупой девчоночьей влюбленностью в Габриеля, которую ошибочно приняла за настоящую любовь.
Лайонел решал сразу две проблемы – устраивал ее будущее, а Габриелю подбирал подходящую жену. Неудивительно, что он вовлек нас в это, сказала она себе с болью, – как всегда, из самых лучших побуждений. Амбиции Габриеля и ее собственная немыслимая наивность довершили дело.
Ей было восемнадцать, ему на десять лет больше. С того момента, когда четыре года назад она переселилась в Вестроу, он стал для нее богом, который мог неожиданно приехать и превратить ее жизнь в праздник.
Он научил ее ездить верхом, играть в теннис, первым угостил ее шампанским, отвез в Лондон, где ей сделали красивую прическу, учил одеваться со вкусом и с самым серьезным видом помогал избавиться от ее первого в жизни похмелья.
Он также защищал ее от сварливых или покровительственных поучений Синтии, парируя их холодными и язвительными репликами.
Оглядываясь назад, Джоанна подумала, что скорее тут сыграла свою роль его антипатия к Синтии, чем желание ее защитить. Но в то время Джоанна представляла его рыцарем на белом коне, спешащим ей на помощь. К тому же она была слишком ослеплена, чтобы заметить, что он обращается с ней как с младшей сестрой, которой у него никогда не было.
Вместо этого я считала себя Золушкой, а Габриеля Принцем, горько усмехнулась она, и надеялась, что мой добрый крестный Лайонел каким-то образом превратит это хладнокровное деловое соглашение в счастливый брак и мы всегда будем жить счастливо.
Но медовый месяц на снятой для них вилле в Мавритании разрушил все ее иллюзии – в первую же брачную ночь, которой у нее, собственно, не было, подумала она, обхватив себя руками, словно защищаясь.
В то время он уже все прикинул и смирился с женитьбой. Долгий перелет после свадьбы измотал ее, и она была почти благодарна, когда он спокойно велел ей идти в постель и отоспаться, а он ляжет в соседней комнате.
Следующий день они безмятежно отдыхали у бассейна под навесом. Но когда наступил вечер, Джоанна почувствовала, как внутри нее нарастает напряжение. Конечно, она представляла себе технику секса, но ничего не знала о тех сильных эмоциях, которые превращают его в любовь.
В тот вечер они долго сидели за поздним ужином на веранде, выходящей в сад. Габриель предложил ей выпить немного бренди с кофе, но она отказалась и почти сразу же пожалела об этом. Может быть, это разогнало бы бабочек, трепетавших у нее внутри.
Габриель сидел, уставившись в бархатную темноту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39