«Когда-то известный „прожигатель жизни“, молодой и красивый Андреас Драгос, в последние два года отошел от своего образа плейбоя. Его предстоящий брак, без сомнения, обеспечит ему дополнительную стабильность».
Дверь открылась, и вошла миссис Феррис с подносом.
— Чайник испортился, пришлось кипятить воду в кастрюле. — Она бросила на Меган встревоженный взгляд. — С ней все в порядке? Что случилось?
— Она понесла тяжелую утрату, — мягко пояснила Зоя, взглянув на неподвижную фигуру.
Чуть позже пришел врач, потом приехала «скорая», и тетю Меган увезли в частную клинику.
Зоя заплатила миссис Феррис, навела порядок в гостиной, затем еще раз прочла обе статьи.
Все произошло так быстро — Стив был похоронен через два дня после смерти. Даже если бы она знала, едва ли успела бы на похороны. Да и какое право она имела там быть? Вряд ли Кристина Мандрассис обрадовалась бы ее появлению; а журналисты наверняка захотели бы знать, кто она такая и какое отношение имеет к покойному…
Девушка аккуратно сложила газету и взяла в руки большой фотоальбом. Там были снимки из детства матери и тетки, их школьной жизни, много фотографий Джины: на велосипеде, в море, на дереве. И везде она открыто улыбалась — девочка, доверяющая жизни и своей старшей сестре, которая запечатлела все эти счастливые моменты и которая потом предаст ее и растопчет ее сердце.
Зоя медленно переворачивала страницы и наконец добралась до каникул на Тании. Каждый снимок был датирован и подписан. Если бы она изначально знала точную дату их пребывания на острове, то сразу сказала бы Стиву Драгосу, что не может быть его дочерью, потому что родилась восемнадцать месяцев спустя. И тогда они с Андреасом могли бы свободно любить друг друга.
А теперь Зоя одна, а ее любимый вот-вот вступит в брак по расчету. И никто из них не будет счастлив.
Девушка отложила альбом и пошла искать кусок фанеры, чтобы заколотить дыру в двери. Когда все было сделано, она вызвала такси и поехала домой.
Когда-то — целую вечность назад — она собиралась поужинать. Зоя поднялась по темной лестнице к своей квартире и пошарила рукой в поисках выключателя. Лампочка вспыхнула, осветив мужчину, прислонившегося к ее двери.
Зоя зажала рот рукой, узнав Андреаса. Он шагнул ей навстречу. Андреас был серым от усталости, но тень его прежней улыбки изогнула губы, и он раскрыл объятия.
— Matia mou, моя любимая.
Зоя пробормотала что-то нечленораздельное и бросилась к нему.
Андреас жадно прижал ее к себе, и их губы встретились. В его поцелуе не было нежности, губы были горячими, страстными и чувственными и требовали в ответ того же.
Он распахнул ее мокрый плащ и принялся ласкать через тонкую шерстяную ткань ее грудь. Девушка застонала от жгучего наслаждения, желая большего. Оба задыхались от страсти.
— Твой ключ, agapi mou, — хрипло потребовал Андреас, — или я овладею тобой прямо здесь.
Кое-как они отперли дверь и ввалились внутрь, на ходу срывая с себя одежду.
Андреас опустил девушку на диван и принялся целовать ее тело горячо и неистово. Язык обжигал ей грудь, превращая набухшие соски в пламя, руки ласкали живот, опускаясь вниз к трепещущим бедрам. Андреас что-то шептал на своем языке, его пальцы продолжали эротическую игру. Зоя изогнулась и почувствовала, что последние крупицы самообладания ускользают от нее. А потом вдруг все тело у нее будто взорвалось, погружая ее в такое невыразимое блаженство, что она задыхалась, смеялась и плакала одновременно от безумного счастья.
Андреас произнес ее имя и затем вошел в нее, становясь с ней одним целым. Девушка с восторгом отдалась его натиску, обнимая его за плечи и растворяясь в нем.
Это был акт любви, порожденный острой, непреодолимой потребностью. Ничто из Зонного ограниченного опыта не подготовило ее к такому неистовому восторгу. Глубоко внутри себя она снова ощутила нарастание наслаждения, и на вершине блаженства, переполненная совершенно неземными ощущениями, она почувствовала его освобождение.
Потом они заснули, обнявшись, но вскоре Андреас разбудил ее поцелуями и снова любил ее, на этот раз медленно и очень нежно.
А потом настало время поговорить.
— Когда ты узнал, что мы не брат и сестра? — спросила Зоя, целуя его в плечо.
— Когда ты начала продажу виллы, — ответил Андреас. — Адвокаты показали мне копию твоего свидетельства о рождении. Я знал, когда твоя мать жила на Тании, и получалась нестыковка.
И ты не сообщил мне?! — в негодовании воскликнула Зоя. — Позволил мне продолжать думать, что мы потеряны друг для друга? Андреас снова притянул ее к себе.
— Я сделал это ради отца, — мягко сказал он. — Он так хотел в это верить, таuа mou. Ты была чудесным подарком, которого он ждал все эти долгие годы. Он и от анализа на ДНК отказался, потому что не желал признавать даже отдаленной возможности ошибки. Ты была дочерью его возлюбленной Джины, значит, должна быть и его дочерью тоже. Я… я… не мог отнять этого у него. Врачи сказали, что в любое время может случиться еще один приступ, который наверняка будет фатальным. Я хотел, чтобы он ушел счастливым. И он был счастлив, моя сладкая девочка, он думал о тебе, говорил о тебе. Вини меня за это, если сможешь.
— Нет, ты сделал правильно. Я помню, как Стив прощался со мной. Думаю, он знал, что ему недолго осталось. Жаль, что я не была на его похоронах.
— Это было бы тяжелым испытанием для тебя. Наши похороны всегда очень эмоциональны. Я сам с трудом выдержал рыдания и причитания всех тетушек и кузин. Куда лучше, agapi mou, помнить его таким, каким он был. — Андреас помолчал. — Письмо твоей матери было похоронено вместе с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40