Директора фабрики отдали под суд. А Мирошука горком взял под защиту – перевел на работу в архив. Сказали – ненадолго, а третий год Держат. Правда, он и не возникал особенно, затаился. Даже внешне старался походить на сироту. Одевался только из магазина уцененных товаров, ждал своего часа Мирошук. Игра стоила свеч! Одна рыбалка, на которую приглашали тех, кто относился к малому корыту, одна рыбалка чего стоила. И гостевой дом с сауной, в лесу. Жен не брали, ни к чему. Но скучно не было… Вот какие воспоминания пришли на память Захару Савельевичу Мирошуку при виде рыбака-любителя, что прятался от дождя под навесом киоска «Союзпечать». И еще одна дума одолевала Мирошука, вызывая досаду и раздражение. Известие, что скоро в архив явится инспектор Главного управления в связи с жалобой этого прохвоста Евгения Колесникова. Нет, уж лучше пусть иностранцы приезжают. Заступив в должность, Мирошук поначалу избегал подобных визитов, конфузился, но постепенно втянулся. Даже выхлопотал представительские в размере двенадцати рублей в год, ровно столько, сколько стоили две банки растворимого кофе, а сахар он уже целиком брал на себя. В накладе Мирошук не оставался: гости одаривали хозяина различными сувенирами – ручками и зажигалками. Один исследователь из Японии умудрился даже портативный диктофон вручить. Кстати, и Мирошук в долгу не оставался, накупил открыток с видами города, полный ящик. Заместитель по науке Гальперин все допытывался: может, директор филокартией увлекается, открытки собирает? Старая ехидна… Когда-то Мирошук хотел избавиться от въедливого зама, даже кандидатуру подобрал – своего бывшего помощника из управления коммунальным хозяйством, делового парня. Он таких лобанов из коммунхоза в кулаке держал, что ему заморыши-архивисты! Мирошук начал было раскручивать колесо, но вовремя остановился, – только кажется, что архив тихая заводь, а такие там плавают щуки. У них, оказывается, этот Гальперин в большом авторитете. Не стоит связываться, тем более в кресле директора Мирошук долго сидеть не собирается… Но время шло, и Мирошук все больше привязывался к своему заместителю. Толчком послужило совещание в исполкоме, посвященное охране старинных зданий. Речь шла о памятнике архитектуры XVIII века, особняке купца Галактионова. Выступил Гальперин и так повернул вопрос, что оказалось, будто директор архива чуть ли не сам раскопал документацию, подтверждающую особую ценность купеческого особняка как уникального по тем временам строительного сооружения. Бывший дом купца внесли в проект плана по реконструкции… Мирошук хотел было обидеться на Гальперина – поднял директора на смех в глазах сотрудников архива, но, прочтя в газете отчет о совещании в исполкоме, заважничал. Понравилось. В прошлом, когда Мирошук был управляющим коммунхоза, его поминали в газетах только с отрицательной стороны, а тут – на тебе! Мирошук чаще стал захаживать в отделы, вникал в работу архивистов. И увлекся. Даже включил себя в группу, что готовила выставку «А. С. Пушкин и свободомыслие XIX столетия»… Жена сшила сатиновые нарукавники, и Захар Савельевич частенько приходил на работу пораньше, чтобы полистать документы, затребованные из хранилища.
Шумное появление в кабинете заместителя по науке вывело Мирошука из оцепенения.
– Доброе утро, – пророкотал Гальперин, выбрасывая вперед детскую ладонь. – Гостей ждете?
– Жду вот. Определиться надо, – скупо ответил Мирошук, давая понять, что сейчас ему не до каких-либо разговоров.
Гальперин опустился в кресло. Его плечи и грудь осели на живот. Крупная голова возвышалась над громоздкой массой, напоминая образ сказочного Гуд-вина. Наметанный глаз опознал на папках шифр фонда Комитета охраны общей безопасности…
– Детективами увлекаетесь?
Мирошук оживился.
– Послушайте, Илья Борисович, – он возвратился к столу. – Как вам это понравится? Мне на глаза попался список чиновников Третьего отделения. Это ж надо?! Наводили ужас на Россию-матушку, а всего-то на службе состояло двадцать человек. А?! Этот Бенкендорф был не лыком шит, надо отдать должное, мог работать.
Гальперин смотрел на директора голубыми глазами, и мысли его были сейчас далеки и тревожны.
– Не двадцать чиновников, а восемнадцать, – снисходительно поддержал он директорский восторг. – Tсли не считать многотысячный корпус жандармов под начальством Дубельта.
Вот еще? – почему-то растерялся Мирошук.
И кроме того… Был отлично подобран аппарат сыска и доносительства. Не говоря о поголовном охвате этим увлекательным занятием всех дворников, на платном довольствии состояло бесчисленное количество всевозможных служак. Особенно усердствовали в слежке друг за другом высокие сановники…
– Ну, вы слишком, товарищ Гальперин… всех замазали, – в интонации Мирошука скользнула особая нота, которую уловило чуткое ухо Гальперина. Он обернулся к директору.
– Почему же так? Гальперины тут ни при чем. Документы существуют, почтеннейший Захар Савельевич. Бухгалтерские отчеты о выплате гонорара.
– Интересно, интересно, – пробубнил Мирошук, делая вид, что ему все известно, но хочется выяснить компетентность своего зама.
– А как же, – усмехнулся этой наивности Гальперин. – Одно время в ходу был такой термин – «сексот». Слышали? Так величали в былые времена доносчиков. Секретный сотрудник – сексот. Термин оказался весьма живучим. С начала девятнадцатого века до наших благословенных времен продержался.
Гальперин зажмурился и стал похож на кота Базилио. Особенно дополнял сходство его нос пуговкой.
– В доносительстве есть особая сладость, скажу вам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22