Итоги можно вывести графически. Он - равномерно и неуклонно повышающаяся прямая. Я, если нанести результаты на тот же график, - кривая, начинающаяся в одной точке с прямой, затем резко падающая вниз и наконец устремившаяся вверх с перспективой пересечь прямую и подняться выше.
И все-таки мне было трудно шевельнуть языком, когда мы говорили об Инне. И., правда, оказался молодцом, настоящим спортсменом. Если бы мне его выдержку и культуру (систематическую, впитанную с молоком, а не нахватанную кусками, как у меня), я бы горы свернул! Я - тот битый, за которого предлагают двух небитых. Я только не привык к победам. Наверно, я был ужасно смешон, когда мы говорили. Разоткровенничался. Но я не мог иначе. И. лучше воспитан, он шире меня, но я сильнее. Именно поэтому я заставил себя поверить, что у них с Инной ничего не было. Даже если было, это не имеет никакого значения, пока я чувствую свое превосходство".
- Разве это плохо?
- Само по себе - нет, конечно. Если это в самом деле твое место. Но о его месте потом. А пока... О чем я говорил? Да, я убедил себя, что мне лучше отойти. И еще убедил в том, что делаю это чуть ли не добровольно. Даже предоставил ему свою квартиру. Впрочем, это случилось позже. А вначале ничего не было. Просто я стал реже бывать у Инны. Именно реже, а не перестал совсем. Считал демонстративное исчезновение неприличным. Так мы обманывали себя и немножко друг друга.
Сперва эта неестественная ситуация тяготила меня, да и их, наверно, но потом все привыкли. Оставались внешне милыми, добрыми друзьями. Прошло около трех лет. Я думал, что они поженятся, но об этом никто не говорил, жил Антон по-прежнему в общежитии. Предполагалось, что они просто знакомые. Иногда и мне начинало казаться, что они просто знакомые. Но правда оставалась правдой. Хотя она и была сложнее, чем мне представлялось. Что-то у них не получалось. Но я хочу быть справедливым и думаю, что Антон был искренним, когда говорил, что любит Инну и она ему нужна. И не поженились они сразу, наверно, не потому что таким был его расчет, а помешало что-то, а потом и вовсе уже не получилось. Ведь знаете, негодяи не всегда расчетливы, очень часто они стихийны. Идут по ветру.
- И Светлану ветром принесло?
- Если б не она, нашлась бы другая.
- Кстати, что вы о ней думаете?
- Трудно сказать. Вы же ее видели. Грудь на уровне мировых стандартов. С фирменной вывеской "Сделано в России". Можно показывать на международных вывесках. А внутренне... Впрочем, не знаю. Вы библию читали?
Мазин кивнул:
- Читал.
- А я нет. Говорят, там Иисус Христос сказал кому-то... или о ком-то, кто согрешил: "Прости его, господи, потому что не ведает, что творит".
- Так Светлана не ведала?
- Думаю, что нет. Девочке улыбнулось счастье - жених с будущим - вот и все. Активной силой был Антон. В этой волоокой девуле он увидел очередную фазу своего восхождения. Решил увенчать успех законным браком с осчастливленной невинностью. Она, правда, путалась с каким-то реактивщиком.
- Здорово вы его не любили! - сказал Мазин.
- Я имел на это право. - И видя, что Мазин хочет возразить, остановил его жестом: - Нет, не ревность! Тут мне просто не повезло.
- А что же?
- Дело в Инне.
- Вы не можете простить, что Тихомиров оставил ее?
- Он ее обворовал.
Мазин почувствовал, что трезвеет.
- Речь идет не о деньгах, разумеется. И не о моральном грабеже.
Мазин ждал.
- Он украл труд ее отца.
Рождественский налил в бокал нарзану:
- Буквально. Я имею в виду неопубликованную работу Кротова.
От коньяка в голове почти совсем ничего не осталось.
- Это сказала вам Инна Константиновна?
- Нет. Я нашел в своей квартире тетрадку с записями Кротова. Это основа диссертации Антона. Без них не было бы даже кандидатской, не то что докторской.
Мазин потянулся к графинчику с коньяком. Рождественский засмеялся:
- Что, разобрало? А мне захотелось минеральной. Но почему наша команда так бездарно играет?
- Мы уже говорили об этом, ей недостает волевых качеств.
Гул голосов плавал в табачном дыму над столиками, смешиваясь с джазом, который канючил что-то невыразимо томное. Но шум не мешал Мазину. Ему казалось, что их накрыли звуконепроницаемым колпаком.
- Чего не скажешь о Тихомирове.
- Но ведь это большой риск! Могла рухнуть вся карьера!
- А кто мог его разоблачить?
- Инна Константиновна.
- Меньше всего. Она искусствовед и не понимает в генетике.
- Зато другие понимают.
- Другие ничего не знали. И судя по тому, что тетрадка находилась у Антона и после разрыва с Инной, никогда бы не узнали.
- Вы думаете, он ее просто положил в карман и ушел?
- Не знаю.
- Разве вы не говорили об этом с Инной Константиновной?
- Нет.
- И ни с кем другим?
- Вы первый.
- Почему?
- Почему с вами или почему ни с кем?
Мазин не успел ответить.
- Почему с вами - я уже старался объяснить. И потому же ни с кем. С вами потому, что нужно же кому-то сказать. Достоевщина. Карамазовщина. А ни с кем - потому что зачем? Зачем?
Рождественский расстегнул пуговицу шерстяной рубашки:
- Зачем вторгаться с зубовным скрежетом в приличную элегию? Все скорбят - зачем же портить удовольствие? Кому нужны непристойные разоблачения?
- Я говорю серьезно, Игорь Анатольевич!
- Серьезно? Да. Конечно, Инна. Вы говорите о ней?
- И о ней.
- Жалко. Мне ее жалко. Она сама по себе. Ее это не утешит. Наоборот. Оскорбит.
- И еще потому, что вы спортсмен?
- Не понимаю.
- Нельзя бить лежачего, а тем более...
- Да. Мне, как нашей команде, не хватает волевых качеств. Кстати, тот гол на последней минуте все-таки можно было забить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47