Я знаю, то, что случилось после, произошло поэтому. Но я не пошел и не рассказал. Смешно, если бы мне пришлось доказывать суду собственную вину. Но и это отговорка. Почему же я скрыл правду? Не хотел причинить ей незаслуженные страдания? А если честно, струсил? Нет, не знаю. Но я виноват".
На другой странице была одна короткая запись.
"Как случается такое? Живет человек, любит, надеется. И вдруг на него обрушивается..."
Видимо, он собирался продолжать, но раздумал или помешало что-то. Фраза оборвалась, и ничего больше написано не было. Музыка, какая-то современно-нелепая, вдруг громыхнула за окном, во дворе, и тут же, к счастью, приемник или магнитофон прикрутили.
Мы посмотрели на Полину Антоновну.
- Он не убивал его.
- Расскажите, - попросил Мазин.
Она отодвинула от себя чашку.
- Не думала, что придется, не хотела... Ведь вся жизнь его исковеркалась. Ну, да теперь что...
- Я и представлял... - начал было я, но тут же заметил, что сказал "представлял" вместо "не представлял", и умолк. Вовремя. Нельзя было ей мешать.
- Он любил Наталью. А она его нет. Что поделаешь? Сердцу не прикажешь. Но он очень любил. И вдруг узнал, что она любит Михаила. И не только любит. Ребенок будет. Произошло объяснение. Здесь. Но что и как, я не слышала. В кабинете говорили. Да я и не подозревала, о чем. Потом вышли все втроем... Третий Женька Перепахин. Он и узнал, что Михаил к Наталье ходит, и сказал Сергею.
- Сказал... Он сказал.
- Понятно. И они ушли?
- Недалеко. Только во двор спустились... Вдруг возвращается Сережа. Очень быстро. И лица на нем нет. "Что с тобой?" - "Тетя, я ударил его. Сильно ударил". - "Кого?" - "Михаила". - "Как? Почему?" - "Он подлец. Он мне такое говорил... Про Наташу. Он так назвал ее... Я ударил его палкой. Он упал, кажется..."
Полина Антоновна прервалась:
- Сейчас я...
Она покинула нас на минуту и возвратилась с палкой. Я сразу узнал эту палку. Она досталась Сергею от деда, вишневого дерева палка с тяжелой металлической ручкой. Он пользовался ею долго, а потом перестал. Говорил, что с ногой стало лучше. Теперь я вспомнил, что произошло это после смерти Михаила.
- Вот! - Полина Антоновна положила палку на стол. - Сергей ударил, тот перехватил палку, поскользнулся, упал. Так я поняла со слов Сережи. Я набросила платок, побежала во двор. Все-таки ударил, упал... Мало ли что... Но честью и совестью клянусь, Михаила я не видела. Во дворе его не было. Только эта палка валялась. Я подобрала ее...
Полина Антоновна остановилась, чтобы передохнуть.
- Не волнуйтесь, - сказал Мазин. - Мы вам верим.
- Не вру я. Какой смысл? Особенно теперь. Да разве одним ударом такого парня убьешь! Он вырвал палку у Сергея, бросил ее и пошел... Я вернулась, говорю: "Успокойся, Сережа, нет его во дворе. Ушел Михаил. Расскажи все толком". Сергей рассказал. "Если так, - я сказала, - пусть не возвращается". И он не вернулся. Через час шум во дворе, милиция приехала, мертвого нашли в подворотне. Но погиб он не от руки Сергея.
Мазин ощупал металлическую ручку.
- Да. Смертельный удар был нанесен другим предметом.
- Спасибо, - наклонила голову Полина Антоновна. - Но промучился Сергей всю жизнь. И моя вина тут есть. Я ему рассказывать запретила. "Не смей из-за подлеца жизнь губить!" Не его вина.
А он писал иначе.
- Вы думаете, он вас послушался? - уточнил Мазин.
- Ее он не хотел впутывать, вот что тут роль сыграло.
Полина Антоновна сказала все.
Но как ни потрясло меня прочитанное и услышанное, суть дела осталась прежней. Убил Михаила все-таки случайный подонок, и винить в его смерти Сергея, Полину Антоновну или самого погибшего, оказавшегося совсем не тем человеком, каким виделся нам в юные, во многом наивные годы, можно было лишь чисто житейски, отдаваясь чувствам, вины юридической ни на ком, разумеется, не было. Так я размышлял, упустив при этом нечто очевидное и существенное, чего не мог, конечно, упустить Мазин.
- Был еще Перепахин.
- Женька? Нет, его не было.
- Вы говорили, что они вышли втроем.
- Вышли вместе, это верно, но только спустились вместе. В дворе, когда ссора снова вспыхнула, Женька сказал: "Ну, разбирайтесь сами". И ушел.
Наверно, мы с Мазиным одновременно подумали об одном - Перепахин мог считать Сергея убийцей. Но Полина Антоновна будто подслушала нас.
- Потом Сергей все рассказал ему. Женька поверил, это так. Он любил Сергея. Всю жизнь от него не отставал.
Что ж, и тут был резон. Вряд ли Перепахин так тянулся всегда к убийце. Скорее бы отошел. Умолк, хотя бы из нежелания в суде фигурировать, и отошел. Забыть бы постарался.
- Вот вам и все, - заключила Полина Антоновна. - Не хотела я говорить, а теперь вроде даже полегчало. Лучше правду не таить. И что бы вы ни сказали, я Сергея не виню. Как он мог поступить иначе? Парень, мужчина. И его оскорбили, и девушку предали. Должен был ударить, я считаю. А дальше все пошло по случайности. Если и есть вина, то на мне. Вяжите старуху. Раз закон требует.
- Закон, Полина Антоновна, не мертвая машина. Он тоже кое-что понимает. Не такая уж слепая Фемида, хоть и с завязанными глазами. Если бы косила слепо, наверно, люди бы с этим не смирились.
Мазин встал, глянув на часы.
- Спасибо вам. Вам легче, и нам тоже. Мы к вам не из праздного любопытства, поверьте.
- Верю, - проронила она.
- Ужасная история! - сказал я Мазину, садясь в машину. Но он думал о своем и на мои эмоции не откликнулся. Тогда я пустил пробный шар иного рода: - Я понимаю, тебе это мало что дало. Но я потрясен.
- А мне предаваться воспоминаниям некогда. Я должен дело довести. То, которое я проиграл когда-то.
- Каким образом? В сущности, что было, то и осталось. Кто убийца по закону? Тот, кто нанес смертельный удар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47