- Что произошло?.. Произошло. Вчера я тебе одно говорила, а сейчас другое скажу. Перерешила я.
- Что?
- Насчет комнаты.
"Вот тебе и Женькин пьяный бред! Вот тебе и Вадимово фанфаронство!"
- У вас был Вадим?
- Был.
Отвечено было так, что к расспросам не поощряло.
- Мне не нужно знать подробностей?
- Зачем они тебе? Я суть говорю - пусть живут.
Я чувствовал глубокую растерянность.
- Что это ты? Поник...
- А вы как же? С ними?
Она повела головой.
- Нет. Я, как решила, к старикам уйду. Пропишу и уйду. Пусть через исполком хлопочут.
Я молчал, и она добавила:
- Может, и в самом деле доброе дело сделаю, семью налажу.
Но ни уверенности, ни даже надежды в словах этих не прозвучала.
- Да... - только я и произнес.
- Вот и все, Коля. Спасибо тебе за хлопоты, за поддержку, и поезжай. А то я тебя из колеи выбила... железнодорожной.
Я в ответ улыбнулся чуть-чуть.
- Огорчен я, Полина Антоновна.
Во взгляде старой женщины промелькнула признательность, грустная признательность человека, который за сочувствие благодарит, зная, что сочувствие это ему не поможет.
- Не ломай голову, Коля. Ты свое дело сделал. Вот и пора на отдых. Там быстренько и забудешь. И я довольна буду. Огорчения жизнь сокращают. Хватит и Сергея.
"О чем это она? Ну какие у Сергея огорчения были, чтоб до могилы довести... А ведь были какие-то. Видно, с ними и связано... Что только?"
- Я, конечно, поеду, Полина Антоновна. Я и сам чувствую, как в чем-то помехой стал. Но перед отъездом... Можно один вопрос?
- Трудный?
- Трудный.
- Ну, спрашивай.
- Этот... хлюст, - сорвалось с губ перепахинское словечко, - Вадим то есть, он пригрозил вам?
Старуха взглянула на меня прямо и твердо, тем взглядом, что я еще с войны помнил, когда она, мужа и сына потеряв, явилась сюда претерпевшей, но не сломленной духом, чтобы взять заботы о племяннике.
- Угрозой, Коля, меня не возьмешь.
Сомневаться в ее словах я не имел оснований.
- Простите, Полина Антоновна, негодяи-то на все способны.
Она наклонила голову.
- Мне-то чего бояться?..
Получалась бестолковщина. Если и предположить, что прибег Вадим к грязной сплетне, марая имена Лены и Сергея, и даже о ребенке ляпнул (а вдруг и сам от ревности взбеленился и поверил!) - это не угроза все-таки. Внука Полина Антоновна, конечно, отвергнуть не могла, внук-то - радость. Ошеломление ее в таком случае совсем по-другому выглядеть должно. Откуда же подавленность, смирение, столь на нее непохожее?
Я хотел спросить, чем же он убедил ее, а спросил:
- Значит, он убедил вас?
- Убедил.
- Ну, что ж, Полина Антоновна, вам виднее, как лучше поступить, но если вы вынуждены действовать не добровольно...
- Не беспокойся.
Однако я закончил:
- На всякий случай, Игорь Николаевич вас знает. К нему можно обратиться.
До сих пор она сидела понуро, апатично, но имя Мазина будто встряхнуло ее.
- Нет. Вот уж это нет. Совсем не нужно.
- Я сказал, на крайний случай.
- А я тебе говорю, ни на какой.
Мне стало неловко своей назойливости.
- Воля ваша. Буду собирать чемодан.
Сначала я хотел уйти сразу, с чемоданом, потому что был уверен, что уеду без труда ближайшим проходящим поездом. Но Полина Антоновна отсоветовала:
- Не спеши с вещами. Осенью много поездов отменяют. Узнай сначала.
Но попытки связаться со справочным вокзала успеха не принесли. То было занято, то не отвечали.
- Ну и не беда. Сходи сам посмотри. Выбери, что поудобнее.
Теперь, когда я решился ехать, она, казалось, успокоилась немного и говорила со мной деловито, обычно.
Признаться, взять вещи и уехать немедленно было очень соблазнительно, однако я уступил, решил послушаться Полину Антоновну, то ли побоялся проявить невоспитанность, то ли еще что повлияло...
Да, повлияло, конечно. Оставив чемоданчик и выйдя на улицу, я не на вокзал напрямик отправился, а пошел в управление, чтобы повидать все-таки перед отъездом Игоря.
Собственно, умнее было сначала созвониться, хотя бы из автомата. Но я лишний раз убедился в своей неорганизованности, когда, перерыв карманы, осмотрел бумажник, пролистал паспорт и записную книжку и не нашел визитной карточки Мазина с номером его телефона. К счастью, нужное мне здание конструктивистского типа, сооруженное до войны, я знал хорошо.
Дежурный направил меня в бюро пропусков, откуда по внутренней связи меня соединили с Игорем. Он оказался на месте.
- Прости. Минутку.
Я слышал, как он говорит по другому телефону.
- Да, Николай. Где ты?
- Я хотел бы проститься.
- Сейчас?
- Ты очень занят?
- Чтобы пожать руку, времени хватит. Но, может быть, тебе нужно немножко больше?
Он все понимал.
- До вечера подождать можешь?
Это вносило поправку в мои намерения, но я сказал:
- Могу.
И хотя ехать потом, поздно вечером, на вокзал не хотелось, я это неудобство решил преодолеть.
- Буду, когда скажешь.
- Ровно в девять. Запиши адрес.
Будто он знал, что я не нашел визитку!
- Жду!
И первым повесил трубку.
До вечера времени оставалось немало. Я побывал на вокзале и выяснил, что около часу ночи проходит поезд, который меня вполне устраивал. В кассе заверили, что на ночные поезда билеты практически всегда есть, и, следовательно, я мог прямо от Мазина отправиться на вокзал и утром увидеть в окне вагона море.
"Останется только грусть по безвременно ушедшему Сергею и... беспокойство, а как там Полина Антоновна..."
На лестничной площадке Мазина я стоял чуть раньше девяти, минут за пять. Стоял, собираясь позвонить, а лифт, на котором я приехал, тем временем вызвали вниз, он опустился и вернулся, привезя Игоря.
- Гость встречает хозяина? - спросил он и посмотрел на часы, сдвинув рукав форменного кителя с подполковничьими погонами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47