А теперь пришло время и облегчить хлопоты, позаботиться о себе.
Она посмотрела на меня подозрительно, будто сразу почувствовала мой нехитрый заход.
- Сама жизнь "облегчила", как видишь.
- Одной вам будет нелегко.
- Что ж делать! Замуж выходить?
Я обрадовался ее шутке.
- Где сейчас жениха стоящего найдешь! А вот если хороших людей на квартиру пустить?
Полина Антоновна провела тряпкой по кухонному столику, хотя на нем не было ни крошки.
- Ты что, знаешь таких? Хороших...
Ответить ответственно мне было трудно.
- Да как сказать...
- Просто скажи. У меня сегодня на эту тему уже второй разговор будет.
Я решил говорить прямо.
- У вас был муж Лены.
Полина Антоновна немного удивилась.
- Знаешь? Откуда?
- Он мне сам сказал.
- Когда ж успел?
- Ждал в сквере.
- Он тебя?
- Да, с намерением...
Она отложила тряпку.
- Вот как... Значит, он тебя ходатаем избрал. Как это говорят... толкачом?
- Представьте себе.
Я думал, она улыбнется, но Полина Антоновна смотрела серьезно.
- Говорит, семья рушится.
- Рушится, - согласилась она. - Еще что?
- Говорил, Лена вам помогать будет.
- Может быть. Все?
- Я знаю, он вам не нравится...
- А тебе?
Что я мог сказать!..
- Значит, из-за него не хотите?..
И вдруг короткое:
- Нет.
"Ну, вот... Выходит, из-за Лены". Тут я вспомнил, как Вадим говорил что-то о правах жены. "Черт-те что. У них тут отношения... Секреты. Разве мне в этом разбираться?" Я человек не из тех, кто в чужих сложностях лучше, чем в своих, разбирается. Напротив.
- Кажется, я не в свое дело вмешался? Вам неприятен этот разговор, Полина Антоновна?
- Кому ж приятно обсуждать, как свой век дожить? Лена поможет... Присмотрят. Докормят. Нет, не хочу.
- Ну, что вы...
- Не волнуйся. Ты человек хороший, вот и взялся всем нам хорошо сделать. Меня докормят, сами семью сохранят... Да не сохранят.
Она произнесла это очень уверенно.
- Мне тоже показалось, что люди они разные.
- Она - человек, а он...
- Чем он занимается?
- Стыдно сказать. Не поверишь. Сторож он в дачном кооперативе. Хорош гусь?
- Да... Молодой еще, здоровый человек... Что это он так? Неудачливый парень?
- Удачи добиваться нужно.
- Воли не хватает? Никакой специальности?
- Есть у него специальность. И высшее образование есть. Учитель он по профессии.
"Вот уж на учителя он похож меньше всего!"
- Никогда бы не сказал.
- Выгнали его.
- За что?
- Говорит, сам ушел. Врет. Но язык у него подвешен. У него и насчет дач теория подведена. Свободен он там, видите ли. От чего свобода-то?
Да, отношение Полины Антоновны к Вадиму было однозначным.
- Короче, разбитый горшок они не склеют Это он тебе очки втирал. И не хлопочи.
Приходилось признать, что "толкач" с задачей не справился. Впрочем, и "толкал-то" я без особых усилий. "Но почему ее Лена не устраивает?"
- Простите. Вам виднее, конечно, как поступить.
- Я самолюбивая, Коля. Поживу, сколько смогу, без опеки, а когда час придет, в дом престарелых переберусь. Меня это заведение не пугает. И там люди. И там еще небольшую пользу принести можно.
- Вы мужественный человек, Полина Антоновна, - сказал я искренне.
- Наверно. В жизни разные решения принимать приходилось. И трудные, Коля. Очень трудные.
Она плотно сжала руки. Может быть, вспомнила что-то.
- И не жалела... Да что толковать...
Так Полина Антоновна поставила точку в этом не очень приятном и для меня разговоре, и оставалось только сообщить Вадиму, что в комнате им с Леной отказано окончательно.
"Ну, что ж... Позвонит - скажу".
Я почувствовал облегчение. Можно было о другом говорить и думать.
- Полина Антоновна! Вы дневник Сергея смотрели?
Мы тем временем перешли в ее комнату. Тетрадка с записями лежала на тумбочке у кровати.
- Смотрела, Коля.
- Ну и как? Кто же она?
Полина Антоновна взглянула издали на тетрадку.
- Имени я не нашла. "Она" да "она" пишет. А буквы мелкие... Глаза устают быстро. Возьми сам поищи.
Однако и мой поиск успехом не увенчался.
Сначала я расположился с дневником в кабинете за столом, но быстро почувствовал желание прилечь. Читать же лежа оказалось почти невозможно. Света от лампы недоставало, а верхний, от люстры, раздражал яркостью. Да и сам автор не поощрял любопытства. Буквально через страницу после сразившего Сергея объяснения он записал:
"Больше о ней ни слова".
И в самом деле, пошли записи будничные. В некоторых и я фигурировал под инициалом Н. Забавно, но ничего особенного.
Например:
"Сдал зачет".
"Целый день дождь".
"Смотрел картину "Адмирал Ушаков". Интересен Потемкин".
"Прогрипповал неделю. Читал Данилевского "Мирович".
"Н. решил ехать по назначению".
Это обо мне. Была возможность остаться в аспирантуре, но захотелось самостоятельности...
И вдруг:
"Ужасно!"
Больше ничего. Даже дата задним числом, без месяца и года: "10-е". Однако никакой тайны для меня в этой записи, увы, не содержалось. Речь шла, конечно, о смерти Михаила. Правда, я считал, что его убили двенадцатого, но и меня память подвести могла, и Сергей в потрясении мог днем ошибиться.
"Ужасно!" Именно так мы себя тогда и чувствовали... Понятно, почему Сергей не распространялся о чувствах. Они были сильнее слов...
Снова протокол. Но вот строчка:
"Она согласилась встретиться".
Строчка осталась без комментариев и продолжения. "Она" исчезла окончательно. Последней страницы в тетрадке не было. Почему-то Сергей ее вырвал. Причем неровно. Внизу остался клок бумаги. И непонятно, зачем. На предыдущей он написал:
"Перечитал. Достаточно. Финита ля..."
Ясно, что решил больше дневник не вести. Потому и чистый лист выдрал?..
В тишину врезался звонок. Благо я поставил телефон у изголовья.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47