Она... Она уговорила и Лиду уволиться. Я был против, но она наобещала ей золотые горы, а потом исчезла...
- Типичная история.
- Лида мне говорила, что у этой... у Насти был слишком нездоровый интерес к кредитным карточкам. Она все время расспрашивала ее об особенностях работы с кредитками...
- Она же кассирша была... Что ж она, по кредиткам не отпускала?
- Это новая для России операция. Не все до сих пор разбираются в терминалах. У Лиды в магазине существовал порядок: если появлялся клиент с кредиткой, то к кассе выходил старший продавец, парень.
- А ты говоришь - Настя, - не нашел логики в его рассуждениях Дегтярь. - Значит, сжульничал парень. Как его?.. Старший продавец?
- Лида... Лида разговаривала и с ним. Он божится, что в те часы, когда был зафиксирован съем сумм с карточек, его вызвали домой. Якобы его квартиру залили соседи сверху. Он приехал, а никакого залива нет. Шутка...
- Ни фига себе шутка!
"Директор - сволочь!" - подумал о лысом парне Дегтярь. Ничего о старшем продавце и нравах магазина он не рассказывал. А дурацкий звонок о затоплении квартиры мог вообще стать отправной точкой поиска. Но не стал.
- Где живет эта... Настя? - спросил сыщик.
- Откуда я знаю?
- Ну правильно! Сейчас ты скажешь, поинтересуйтесь адресочком у моей сестренки! Так?
- Нет... Не скажу... Сестра - в Дании.
- Что это ее в такую глушь занесло?
- Я нашел ей работу. В нашем торгпредстве.
- А себе в Дании не нашел?
- У меня... у меня, - чувствовалось, что он не хотел этого говорить. У меня зацепки в Австрии. В сфере недвижимости. Там есть партнер. Надежный партнер...
- Ну ты даешь! Надежный! Да нет сейчас таких!
- Есть.
- Нету!
- Есть.
В тихом голосе Марченко было больше убедительности, чем в прорезающемся басе сыщика.
- Ладно. Не будем гадать на ромашке, - сдался Дегтярь. - Ты объясни теперь, откуда у тебя двести двадцать две тысячи долларов. Чистое совпадение с суммой Рыкова?
- Какое совпадение? - удивился Марченко. - Любой клерк в фирме знает, что Рыкова и Барташевского обчистили. И точно так же любой из них знает, на сколько обчистили. У Рыкова на одном счету было двести семь тысяч, на другом в целом - девятнадцать. У Барташевского - двадцать три тыщи с копейками. Можешь проверить по документам...
Дегтярь не стал оспаривать. Точных цифр он не знал. В голове гвоздями сидели двести тысяч. Рыкова да двадцать с чем-то Барташевского. Сидели округленно и впрямь напоминали шляпки гвоздей.
- Так откуда у тебя такие деньги? - все-таки не хотел проигрывать сыщик.
- Заработал!
- Вот именно столько?
- Чуть больше половины суммы.
- А остальные?
- Ты же сам знаешь...
- Я - знаю? - подвинул бровями вверх маску Дегтярь.
- Ты про спортивный тотализатор говорил?
- Было дело.
- Вот на нем я и выиграл... Постепенно. За пять лет...
- И ни разу не пролетел?
- Ну почему же, - горько вздохнул Марченко. - Три прокола было...
- За пять лет?!
- А что тут такого?
- Ну да!.. Я же забыл, ты всегда ставил наверняка... И кто ж тебя подвел? В эти три раза?
- А зачем тебе?
- Сам хочу поиграть.
- Кто подвел?.. Наши, конечно... Кто ж еще!.. Я на мировой отборке по футболу на наших с Кипром ставил, а они, козлы, вничью сгоняли!
- А ты говоришь можно кому-то в мире доверять!
Спрыгнув с шин, Дегтярь хрустнул поясницей, подумал что-то свое, глубинное. Это было скорее чувство, чем мысль. В голове, как в бокале, красным и белым вином перемешивались любопытство и горечь. Постепенно любопытство победило горечь. Точно так же, как красное вино всегда перекрасит белое в одном бокале.
- Короче так, Олег Батькович, - решил сыщик. - Сейчас я тебя верну верну в вертикальное положение. Но без растакелаживания...
- А если я в туалет захочу?
- Под себя сходишь. Как в детстве.
- Ноги хоть развяжи!
- Перебьешься!.. В общем, сиди и не потей...
И молись Богу, чтобы я за сутки отыскал эту Настю. Если найду, ты будешь жить, Если нет...
- Сволочь ты, не следователь, - огрызнулся Марченко.
- Не скучай.
На прощание Дегтярь наступил на пульт и злым долгим разрядом вогнал Марченко в беспамятство.
Глава сорок восьмая
РАЗБОРКИ В СПАЛЬНОЙ КОМНАТЕ
Рыков очень любил в любовной игре одевать и раздевать Лялечку. С таким упоением девочки заворачивают в цветные лоскутки куколку, чтобы, полюбовавшись нарядом, тут же ее раздеть и попытаться изменить одежду, снова ее одеть. Рыков ничего не изменял. Просто когда он снимал нечто последнее, делавшее Лялечку наиболее близкой к природе, он тут же надевал это последнее. А за ним - еще три-четыре вещи.
Сначала она удивлялась его странной манере. Но человек привыкает ко всему. Так и Лялечка привыкла к сложности любовной прелюдии. Главное обычно начиналось после третьего или четвертого раздевания. В зависимости от настроения Рыкова.
Этой ночью он одел ее уже в пятый раз, и Лялечка не сдержалась:
- Милый, я ведь живой человек... Я уже не могу... Я изнемогаю...
Вместо ответа Рыков начал целовать пальчики на ее ножках. Пальчиков было десять, точно по норме, и каждому он уделил две-три секунды внимания. Пальчики были слишком изящны, чтобы не замечать их. Даже легкий мозолик на любом из них смотрелся бы его личным упущением. И он с удовольствием целовал их, одновременно как бы хваля себя за умение содержать жену в порядке.
- Хорошо.
Полтора часа назад Рыков отсчитал ей две тысячи долларов. За четыре будущих ночи. Теперь уже Лялечка была перед ним в долгу, а должник своего мнения кредитору не называет.
- Ну иди ко мне, ми-и-илый, - пропела она и тут же завизжала.
Из окна огромной черной гориллой бросилось на Рыкова странное
вонючее существо и, сбив его на пол, захрипело:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139