Он выглядел в жизни заметно моложе, чем на газетной фотографии. На тщательно выбритых щеках виднелся здоровый румянец. На Натане был темный костюм и строгий черный галстук-бабочка. Его каштановые волосы заметно поредели, и выглядел он как раз таким огорченным й растерянным, каким и должен выглядеть человек, оформлявший похороны своей несчастной жены, которая только что покончила с собой.
Натан медленно пошел к ним, глядя на горничную и остановившегося за ее спиной Шейни с каким-то враждебным любопытством. Потом он снова посмотрел на горничную. Остановившись перед открытой дверью в библиотеку, Натан сказал:
— Я вижу, вы не одна, Алиса?
— Да, сэр. Этот человек из полиции. Вы говорили мне, что я должна...
— Конечно, Алиса,— перебил Натан.— Принесите мне выпить, пожалуйста,— он снова посмотрел на Шейни, подняв брови.— Вы выпьете со мной?
Шейни кивнул и сказал Алисе:
— Мне, пожалуйста, чистого бренди.
Девушка ушла в глубину дома, и Шейни протянул хозяину руку.
— Извините, что я .вынужден отнимать у вас время, мистер Натан.
Натан сузил глаза и пренебрежительно надул губы. Он сделал вид, что не замечает протянутой руки детектива.
— Вы не из полиции! — воскликнул он.— Я узнал вас, Майкл Шейни. Вы... Это вы нашли их прошлой ночью. Какое вы имеете право приходить сюда и изображать из себя полицейского?
— Я всего лишь сказал вашей горничной, что я детектив. Она впустила меня в дом.
— И она разрешила вам разнюхивать что-то на верхнем этаже? — зло спросил Натан.
— Я принес ночную рубашку вашей жены и пару ее комнатных тапочек,— холодно произнес Шейни.— Мы поднялись наверх, чтобы удостовериться, что это действительно ее вещи.
Внезапно лицо Натана обмякло. Он отвернулся в сторону, неуверенно шагнул в библиотеку и остановился там, не глядя на гостя.
Шейни за его спиной сказал уже помягче:
— Это моя работа, Натан. Если вы не хотите, можете не говорить со мной, но я думаю, мы могли бы быстро закрыть дело, если вы согласитесь ответить мне на несколько вопросов.
— Закрыть дело? — Натан с искаженным злобой лицом повернулся к нему.— Я думал, что оно уже закрыто. Господи боже! Неужели я еще недостаточно страдал!
— Некоторые факты еще до конца не ясны.
— А какое вам до этого дело? Если полиция успокоилась, по чему вы должны в это соваться?
— Я уже говорил вам, что выполняю работу,— невозмутимо напомнил ему Шейни.
— Небось старый Эли? — с горечью проговорил Пол Натан.— Проклятый старый дурак! Мне следовало бы догадаться, что он поднимет шум. Мог бы не беспокоить прах своей дочери, которая сама ушла из жизни. Будь проклята его душа! Он с самого начала старался настроить Эльзу против меня. Наверное, теперь-то он доволен! Теперь весь мир узнает, какой была его драгоценная дочь! — Натан снова отвернулся, прошел через библиотеку и, тяжело дыша, уселся в глубокое кресло.
Тихо вошла горничная с подносом в руках. Она подошла к Натану, и он взял с подноса высокий бокал. Потом горничная вернулась к Шейни и подала ему большой красивый бокал, в котором, впрочем, коньяка было совсем немного.
Шейни с благодарным поклоном взял бокал, и она тихо вышла из комнаты. Не дожидаясь приглашения, детектив подошел к стоявшему перед Натаном креслу и уселся в него.
— Мистер Натан, ваша жена оставила вам записку?
Натан поднес бокал ко рту и сделал несколько жадных глотков. Когда он поставил бокал, он был уже наполовину пуст. Лицо Натана стало злым.
— А если бы ваша жена при таких обстоятельствах, оставила вам записку, неужели вы стали бы выставлять ее на всеобщее обозрение?
— Я не предлагаю, чтобы вы сделали это публично. Если бы я мог удостовериться в существовании записки, этого было бы достаточно, чтобы успокоить вашего тестя, и он признал бы, что дальнейшее расследование бесполезно.
— Вы хотите сказать, это убедит старого ублюдка, что я не убивал свою жену? Вы это хотите сказать? — прорычал Натан.
— У него действительно есть некоторые подозрения,— осторожно ответил Шейни.
— И он хочет воспользоваться удобным случаем, чтобы испачкать меня грязью? Хотя вовсе не я виноват во всем этом. Ведь не я же изменил своей жене и нарушил святость нашего брака. Этот факт ему тяжело будет оспорить.
— И все-таки она оставила записку?
- Да, черт возьми! А я сжег ее, как только прочитал, вернувшись вчера вечером из морга. В конце концов, это частная переписка между мужем и женой! И я отнесся к ней именно так.
Шейни вздохнул и отхлебнул из бокала. Это был отлично выдержанный коньяк, но почему-то вкус его Майклу не понравился. Натан с жадностью приложился к своему бокалу.
— А вы знали, что жена вам изменяет? — спокойно спросил Шейни.
— О господи, конечно же нет! — рука Натана дрогнула, и он поставил бокал.— Я об этом и представления не имел. И сейчас все еще не могу поверить...— он поднял руку к лицу и потер пальцами глаза.
— Насколько я понимаю, она всегда оставалась одна по пятницам вечером?
— Да. Это была ее идея. В эти вечера мне разрешали уйти,— в голосе Натана слышалась нотка скрытой горечи.— Чтобы понять это, нужно было знать Эльзу. Она всегда была такой логичной, такой... такой правильной. Видите ли, она все это сама придумала. В этом она видела залог прочного брака — в том, что каждый из нас должен одну ночь в неделю проводить так, как ему нравится. И мы никогда не должны были задавать друг другу никаких вопросов.
— Но это не сделало ваш брак счастливым?
— Почему же? Наш брак был довольно-таки удачным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44