Но какая-то внутренняя сила поддерживала юношу и не давала лечь и умереть здесь, на дороге. Даже после того, как физически иссяк, он продолжал свой путь. Губы его распухли и потрескались, глаза почти не видели от ослепительных отблесков солнца на бело-меловых горах.
С полудня он двигался как в тумане. Смерть шла за ним по пятам, и вороны снижались над его головой всякий раз, когда он спотыкался и падал на колени.
Рамон сам не понимал, почему опять встает на ноги. Ему уже не хотелось жить. Смерть маячила перед ним, как счастливое избавление от страданий... горло пересохло от жажды, хрупкое тело уже находилось в предсмертной агонии. Всякий раз, когда он падал в тени чахлого мескитовОго дерева, Рамон чувствовал искушение остаться лежать неподвижно и умереть, но неиссякаемый дух поднимал его и заставлял снова идти вперед.
Его мысли давно потеряли связность. Он уже не смотрел вперед, определяя расстояние между собой и горами, у подножия которых находился лагерь его отца, расположенный в тени тополей у бурлящего ручья.
С верхушки каждой гряды холмов юноша смотрел только на новое препятствие — верхушку следующей гряды. Смотреть дальше и надеяться на большее он уже не мог.
Рамон Наварро унаследовал несгибаемый дух от своих предков, закаленных в боях конкистадоров и обладающих поистине железной волей индейцев. Этот дух сделал мексиканцев гордой нацией, которая сегодня пытается избавиться от гнета и подавления и заявить о том, что сама способна решать свою судьбу.
Карабкаясь на очередной холм, Рамон дважды падал лицом вниз, прежде чем достиг вершины, но всякий раз вставал и, шатаясь, брел вперед.
На дне длинного оврага чахлые ивы склонились над усыпанной галькой промоиной, которая в тени деревьев все еще хранила влагу после вчерашнего дождя. Шатаясь и падая, юноша спустился на дно оврага и ничком упал в тени. Его пальцы инстинктивно впились в песок в последней отчаянной надежде найти воду.
Над промоиной стояла звенящая тишина. Пальцы юноши перестали грести песок, и теперь он, не шевелясь, лежал лицом вниз, скрытый от посторонних взоров ивами.
Над ним неторопливо кружили стервятники. Их внимательные глаза-бусинки были устремлены на то место, где исчез Рамон. Они кружили все ниже и ниже, терпеливо ожидая, выползет ли он на другой склон оврага. Вся их жизнь состояла в таком бесконечном ожидании, и терпения у них было больше, чем у любого живого существа.
А всего в нескольких милях от этого места еще один человек продвигался по бескрайней молчаливой земле. Это был худощавый старик с длинными седыми волосами, которые в беспорядке торчали из-под высокого сомбреро. Он сидел без седла на сером муле, и его обутые в мокасины ноги почти касались земли.
Во внимательном взгляде черных глаз старика было что-то орлиное. Он еще утром выехал на поиски своего сына, после того как его мул вернулся без седока. Глаза старика под густыми седыми бровями были сосредоточенны и внимательны, пергаментная кожа плотно обтягивала худое лицо. Его тонкие узловатые пальцы цепко держали гриву мула, и он часто что-то бормотал, обращаясь к уверенно шагавшему животному.
Джулиано Наварро прекрасно понимал тщетность своих усилий в одиночку найти Рамона в этих безграничных просторах, но та же сверхсила, которая так упорно поддерживала мальчика на его пути домой, подтолкнула старика на поиски с раннего утра.
Совсем рядом, между двух холмов, скрытый чахлыми ивами, уткнувшись лицом во влажный песок, лежал юноша. Отец ехал наугад, и путь его пролегал в миле от того места, где находился Рамон.
Но, несмотря на всю свою жестокость и неуважение к человеческой жизни, природа иногда может сотворить для нас чудо. Кружащие хищники были вестниками смерти. В то же время они, подобно сигнальным ракетам, посылаемым с севшего на мель корабля,
указывали путь спасителю. Лениво кружа над телом юноши, они Сразу привлекли внимание старика Наварро.
Джулиано выпрямился на спине неуклюже шагавшего мула и, подняв к небу глаза, воскликнул:
- О Господи! Гляди, Чато! Стервятники ждут смерти какого-то бедняги.
Чато равнодушно пошевелил ушами, услышав голос хозяина. Повинуясь движению поводьев, он изменил курс, его печальные глаза выражали полное безразличие и покорность.
— Мы отпугнем их,— объяснил старик мулу.— На этой жестокой земле гринго единственное, что мы можем сделать, это похоронить покойника.
Огромные черные вороны опускались все ниже и ниже, когда Чато вдруг выставил вперед свои длинные уши и громко закричал. Затем, как бы проснувшись, он перешел с медленного шага на бодрую рысь и быстро примчал Джулиано к своему несчастному хозяину, Рамону, запах которого он почуял.
Чато был единственным свидетелем встречи отца и сына. Время от времени он поднимал морду и громко кричал, отпугивая стервятников, которые поднимались все выше и выше в безоблачное небо.
ГЛАВА VI
Теплая вода лилась из фляги в лицо Рамону, возвращая его к жизни. Тусклые глаза уставились на склонившегося над ним худощавого человека, и распухшие губы прошептали:
— Вода. Матерь Божья, это вода...
— Да, да, малыш, у нас много воды,— успокаивал его старик. Дрожащими руками он наклонил флягу и тонкой струйкой лил воду в рот Рамону, осторожно останавливая струйку после того, как измученный жаждой юноша делал несколько глотков. Из старческих глаз струились слезы — он увидел, что на лице юноши появляется румянец. Рамон попытался приподняться.
Помогая ему сесть, старик вздрогнул от ужаса. Он увидел, что спина Рамона покрыта кровавой коркой.
— Господи Боже мой!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48