Наблюдая за ней, я испытывал созидательную радость творца, чувствовал себя, как всемогущий бог, как гениальный музыкант, извлекающий чудесную мелодию из точно настроенного инструмента. Моим инструментом была Филлис Брайтон, моя воля была музыкантом. Все могло закончиться благополучно, не поддайся я искушению провести последний решающий тест.
Я должен был знать, смогу ли я принудить девушку убить свою мать, и после этого вернуть ее мозг к нормальному функционированию.Я не надеюсь, что меня поймут или простят. Это было безумие. Сознательное, хладнокровно замышленное убийство. Но я обязан был найти ответ. Что значила жизнь какой-то недалекой женщины по сравнению с огромной радостью от сознания конечного успеха? После обеда я отвел Филлис в сторону. Я приготовил тщательно рассчитанную дозу наркотика и приказал принять ее спустя полчаса. Она уходила от меня, как лунатик, поднимаясь по лестнице в свою комнату. Я отправился в библиотеку в ожидании прихода мистера Шейна и результатов моего страшного эксперимента.
Все знают эти результаты. Девушка исчезла еще до того, как я смог проверить, возможно ли восстановить ее нормальную психику после совершенного ею страшного преступления. Сегодня она бродит где-то по улицам со своим крошечным пистолетом, безнадежно свихнувшаяся, одержимая манией убийства, за что только я, и один я, несу ответственность. Боже, помоги мне!
Существо, бывшее некогда Филлис Брайтон, сегодня вечером вновь нанесло удар. Она будет убивать вновь и вновь, пока ее не уничтожат. Подобно Франкенштейну, я создал чудовище, которым не способен управлять. Когда сегодня вечером в дом внесли безжизненное тело Шарлотты Хант, я понял, какую угрозу создал для общества.
Повторяю, я не собираюсь оправдывать себя. Я искупаю свою вину единственным доступным мне способом. Перед своей совестью и перед богом я виновен в преступлении, которое но своей гнусности может превзойти все другие, совершенные в этом столетии.
Филлис Брайтон необходимо найти и безжалостно уничтожить. Только за одно это я заслуживаю смертного приговора. Я ухожу и буду держать ответ перед богом за содеянное мною».
Джоул Педикью
Дочитав последнюю строчку, Майкл Шейн отложил в сторону листки бумаги. Подойдя к окну, он вдохнул свежий воздух и с удивлением обнаружил, что на улице ярко светит солнце. При чтении исповеди Педикью ему все время казалось, что комната погружена во мрак.
Тишину этой камеры смерти внезапно разорвал вой сирены стремительно приближавшейся полицейской машины. Шейн увидел, как по извилистой асфальтовой дорожке подъехал автомобиль и из него выскочил Питер Пейнтер. Он стал торопливо подниматься по ступеням, и тогда Шейн отошел от окна. Чиркнув спичкой, он поднес ее к листочкам бумаги. Огонь быстро охватил их, и, когда в комнату вбежал Пейнтер, от признания доктора Джоула Педикью осталась лишь кучка пепла.
Глава 12
При виде находящегося в комнате Шейна глаза Пойнтера сузились, и он, замедлив шаг, молча подошел к постели. Остановившись около безжизненного тела Педикью, он повернул голову и посмотрел на сыщика:
— Покойник?
— Да. Или гениальный притворщик, — ответил Шейн.
Пейнтер презрительно усмехнулся. Вновь повернувшись к трупу, он начал разглядывать лицо доктора и находившиеся возле него предметы.
— Самоубийство?
— Не знаю, я при сем не присутствовал.
В дверях появился мистер Монтроуз, поникший и беспомощный. Увидев его, Шейн заметил:
— Вы к этому должны были уже привыкнуть. Пейнтер резко обернулся к вошедшему:
— Я вызвал коронера. До его прихода ничего не трогать.
— Почему бы тебе и коронеру не перенести сюда свой офис? Тогда бы вы держали у ворот дежурный катафалк и всех покойников обслуживали по высшему разряду, — произнес Шейн.
— Почему бы тебе, — с трудом сдерживая ярость, сказал сквозь зубы Пейнтер, — не убраться отсюда к чертовой матери?
Шейн пожал плечами:
— Я просто даю полезный совет.
— Мне надо одеться, — дрожащим голосом заявил мистер Монтроуз. — Я оставлю вас на минутку.
Не обращая на него внимания, Пейнтер сделал шаг в сторону Шейна:
— Я ищу тебя целое утро.
— Я не прячусь. — Опустившись еще глубже в кресло, Шейн затянулся сигаретой. Пейнтер остановился перед ним, широко расставив ноги.
— Я выяснил, где была Шарлотта Хант вчера вечером перед тем, как ее убили.
— Завидуешь?
— Тебе придется многое объяснить, Шейн.
— От меня не дождетесь объяснений.
Глаза Пейнтера вспыхнули, руки сжались в кулаки. Тяжело дыша, он сказал:
— Я хочу прочесть признание Педикью.
— Признание? — Шейн удивленно приподнял свои кустистые брови.
- Не вздумай утаить его от меня. Его видел Монтроуз.
— Мистеру Монтроузу мерещится всякая чертовщина, — мягко заметил Шейн. — Доктор Педикью не оставил признания.
- Клянусь богом... —От ярости Пейнтера начало трясти.
— Смотри, не свихнись от расстройства, — посоветовал ему Шейн. — Доктор Педикью оставил пространный документ сугубо личного характера, но для тебя он интереса не представляет.
— Решать буду я сам, — голос Пейнтера срывался. — Где он? Шейн указал на кучку пепла.
— Я пришел к выводу, что к голосу разума ты все равно не прислушаешься, поэтому решил сжечь его.
— Предварительно прочитав?
— Естественно.
Пейнтер пододвинул к себе стул и в изнеможении опустился на него.
— Или ты идиот, Шейн, или самый отъявленный негодяй. Раздавив сигарету о пепельницу, Шейн усмехнулся:
— Это ты решай сам.
— Больше я не позволю тебе издеваться над собой. Последнее заявление полицейского ответа не требовало, поэтому Шейн промолчал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50