И не собиралась делать ничего подобного, даже будучи убеждена в неправоте Энни.
Украдкой взглянув на Ника, который смотрел на Энни, я заметила на его лице улыбку. И еще сильнее ссутулилась. Вполне могло оказаться, что обучение попугая говорить гадости было самым ярким событием того дня.
Прошло сорок пять минут, и наша троица обратилась в новую веру.
– Неужели вода и пища в нашей стране настолько загрязнены и бедны питательными веществами?! Оказывается, мы живем в ядовитой выгребной яме. Срочно нужно открыть ферму, переселиться туда и питаться экологически чистыми продуктами собственного производства! – восклицала Энни, спускаясь по лестнице.
– Да, конечно. Но есть одна загвоздка: тебе противно даже убирать за Лулу. А что ты запоешь, если придется каждый день выгребать куриное дерьмо и коровий навоз? – Меня передернуло. – Это серьезное испытание.
– Не знаю, – протянул Ник, придерживая перед нами дверь.
(Да, представьте себе. Он всегда открывал дверь перед дамами. Ясное дело – от такого парня надо бежать куда глаза глядят.)
– Мне, в общем-то, по душе эта идея. Когда я был маленьким, родители держали лошадей. Это было не так уж плохо. Лошади едят только здоровую пищу вроде овса и сена, поэтому когда они…
– Прекрати. Немедленно! – потребовала Энни, приняв угрожающую позу. – Мы ведь обсуждаем чудесное воздействие рэйки и принципы достижения оптимального душевного состояния. От прикосновений руками к телу.
– Последняя часть мне нравится – я «за»! – оживился Ник.
И сразу покраснел.
– Э-э… прости, Энни. Я пошутил.
Подруга прикусила губу. На ее лице отразилось нечто среднее между заинтересованностью и раздражением.
– Да, конечно. Не важно. Ой, Шейн, я совсем забыла… У меня есть одно дело.
– Какое дело? – Я не помнила ничего такого.
Она положила свою руку на мою, чуть повыше локтя, и, дождавшись, пока Ник отвернется, больно ущипнула меня.
– То самое дело, помнишь?
– Ах да. Конечно. Конечно! – согласилась я, поспешно отдернув руку.
Грех не помочь подруге, но еще лучше обойтись при этом без физических повреждений.
– Ник, у Энни дела. А я планирую перекусить – с самого утра ничего не ела. Составишь мне компанию? – неохотно предложила я.
Парень был так хорош в своих отутюженных джинсах и выглаженной белой рубашке, застегнутой на все пуговицы, а я собиралась разбить бойскаутское сердечко.
Ник вопросительно взглянул на Энни:
– Ну, я, наверное…
Она подтвердила:
– Сходи с Шейн, Ник. У нее иногда кружится голова от голода. Я за нее беспокоюсь.
Это была чистая правда – насчет моей головы, – но при виде сияющей улыбки, которой Энни сопровождала свои слова, мне стало не по себе. Либо ее актерский талант был гораздо больше развит, чем мне казалось, либо она сама не осознавала своих чувств к Нику.
Ну и дела.
– Что ж, Энни… Увидимся позже. Тебе, наверное, пора. – Я приняла инициативу на себя. – Ник, давай заглянем в кулинарию.
И, не дожидаясь ответа, отправилась туда. Разговор о еде вызвал у меня приступ голода, и мне было безразлично, пойдет ли Ник со мной. Не заставлять же его.
«Лгунишка. Тебе просто не хочется разлучать их», – язвительно заметила моя настырная совесть.
«Чистая правда, но толку от нее мало, – мысленно возразила я. – Вот если бы можно было найти другой способ сделать Энни счастливой…»
Толкнув дверь, я вдохнула восхитительный аромат холодных отбивных и макаронного салата.
Вот настоящая нью-йоркская еда.
Глава 20
Когда Ник догнал меня, я уже успела заказать себе сандвич с тунцом и соленым огурцом.
– Хочешь сандвич? – предложила я ему.
– Нет, я не голоден, – ответил Ник. Вид у него был явно поникший. – Что у нее за дело?
– Дело? – Я медлила, пытаясь на ходу придумать правдоподобное объяснение.
– Она встречается еще с кем-то, да? Можешь рассказать мне все, Шейн. Энни ведь слишком добра, она не может обидеть меня.
Оплачивая сандвич и содовую, я подумала: как жаль, что Ник не похож на тех жутких рокеров, которых она раньше приводила домой. Мне было бы гораздо легче отшить кого-нибудь из них. Особенно парня по имени Спайк. Теперь он был уже…
– Шейн! Не тяни. – Ник посмотрел на меня пронизывающим взглядом, будто видел насквозь – так в свое время любила смотреть бабушка, – и взял у ^ поднос из моих рук. – Вон там есть свободный столик.
Мой сандвич был взят в заложники, и не оставалось другого выхода, кроме как пойти за Ником. Оставшихся в кошельке трех долларов не хватило бы на новую порцию пищи. Мы пробрались по узкому проходу и сели за столик лицом друг к другу.
Он пододвинул поднос ко мне.
– Ну?
Я вздохнула:
– Не заставляй меня нарушать кредо лучшей подруги.
– Какое еще кредо? О Боже… Энни спит с другим парнем, да? – Он уронил голову на руки, поставив локти на стол, и стал лепетать что-то бессвязное.
Я развернула сандвич, откусила здоровенный кусок, прожевала, а когда, наконец, проглотила, обратилась к Пику:
– Эй, что ты там бормочешь? Кстати, отвечаю на твой вопрос: нет, Энни не спит с другим парнем.
Его лицо оставалось несчастным и бледным, но в глазах появилась надежда.
– Нет? Это… Постой… Она что, спит с девушкой?!
Я шумно выдохнула.
– Да нет же, дурень! Она хочет… она… нет, не могу. Вот дерьмо…
Надежда на лице Ника вновь сменилась ужасом.
– Я не нравлюсь ей, да? Она собирается меня бросить?
«М-да. Дела плохи», – подумала я.
Снова вгрызлась в сандвич и стала медленно жевать, придумывая, как лучше солгать. Потом сделала большой глоток содовой, медленно потягивая ее через трубочку.
Потом еще один.
И наконец сдалась.
– К черту! Кому нужно это кредо лучшей подруги?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68