Трудно было сказать, которая из этих фигур была Кармен. С такого расстояния и сквозь сетку дождя она снова выглядела юношей. Он надеялся, что она поднимет голову и взглянет на него, что она чувствует, что он на нее смотрит, хотя и понимал весь идиотизм подобного предположения. Так или иначе, он жаждал ее увидеть и утешался надеждой, что фигура, находившаяся ближе к окну, именно она, а не какой-то другой агрессивный подросток.Федоров молча смотрел на Гэна и на две фигуры за окном, пока они не прошли.– Вы обратили на них внимание, – сказал он, понизив голос. – Это забавное зрелище. Сейчас я обленился, а вначале я их всех пересчитывал, хотя они были везде. Как кролики. Я думаю, что по ночам они размножаются.Гэну хотелось сказать: «Это Кармен!» – но он не знал, как это правильно объяснить. И поэтому только кивнул в знак согласия.– Но давайте не тратить на них время, – продолжал Федоров. – Я могу предложить вам лучшие способы убивать время. Вы курите? – Он достал маленькую голубую пачку французских сигарет. – Нет? Но вы не возражаете?Казалось, что в ту же секунду, как он чиркнул спичкой, рядом с ними вырос вице-президент с пепельницей в руках, которую он поставил на ближайший столик.– Гэн, – сказал вице-президент вежливо. – Виктор.Он поклонился им обоим – вежливость, которую он перенял от японцев, – и тут же ретировался, не желая мешать чужому разговору, которого он к тому же не понимал.– Удивительный человек Рубен Иглесиас. Он почти заставил меня пожелать получить гражданство этой проклятой страны, только ради того, чтобы проголосовать за него на президентских выборах. – Федоров затянулся сигаретой, а затем медленно выпустил дым изо рта. Он как будто подыскивал способ, как правильнее изложить свою просьбу. – Вы можете себе представить, мы тут постоянно думаем об опере.– Ну, разумеется, – ответил Гэн.– Кто бы мог подумать, что жизнь преподносит столь неожиданные сюрпризы? Я полагал, что сейчас мы уже должны были быть мертвы, а если не мертвы, то регулярно умолять о сохранении нам жизни. И что же? Вместо этого я сижу и рассуждаю об опере.– Ничего нельзя знать заранее. – Гэн слегка наклонился вперед, пытаясь снова увидеть Кармен перед тем, как она совсем исчезнет из поля зрения, но было уже слишком поздно.– Я всегда очень интересовался музыкой. В России опера играет очень важную роль. Вы сами это знаете. Для нас это практически священная вещь.– Могу себе вообразить. – Теперь он пожалел, что у него нет часов. Не отдай он их, он мог бы рассчитать время ее следующего появления перед этим окном, посмотреть, сколько минут ей потребуется, чтобы пройти мимо него. Он смог бы ориентироваться по ней. Он собрался было попросить часы у Федорова, но тот явно был сосредоточен на других вещах.– Опера пришла в Россию поздно. В Италии язык очень хорошо приспособлен к этому типу пения, но у нас процесс занял гораздо больше времени. Вы знаете, русский – сложный язык. Теперь-то в России есть великолепные певцы, у меня нет ни малейших нареканий к тем талантам, которые живут в нашей стране. Но в наши дни на свете существует лишь один настоящий гений. Множество замечательных певцов, блестящих голосов, но только один гений. В России она не была ни разу, насколько я знаю. Не правда ли, вероятность оказаться запертым в одном доме с единственным настоящим гением своего времени ничтожно мала?– Совершенно с вами согласен, – ответил Гэн.– Оказаться здесь вместе с ней и быть неспособным что-либо ей сказать – это, вы должны согласиться, прискорбно. Нет, если честно, это просто непереносимо! А что, если нас завтра освободят? Я только и делаю, что молюсь об этом, и все же – разве я не буду укорять самого себя всю оставшуюся жизнь за то, что с ней не поговорил? Она от меня так близко, в одной комнате, и я не сделал никаких попыток к ней обратиться? Как потом жить с таким сожалением? Я думал, что это меня мало затронет, пока она не начала снова петь. Я был полностью погружен в свои собственные мысли, размышлял об обстоятельствах, в которых мы все оказались, но теперь, когда у нас регулярно звучит музыка, все изменилось. Вы согласны?Гэн вынужден был с ним согласиться. Он не думал об этом в таких именно выражениях, но это правда. Что-то изменилось вместе с музыкой.– А вероятность того, что, оказавшись заложником в незнакомой стране вместе с женщиной, которой искренне восхищаешься, обнаружишь такого человека, как вы, с добрым сердцем и говорящего на обоих языках: моем и ее? Какова вероятность этого? Может быть, один шанс на миллион! Именно по этой причине я к вам и обратился. Я заинтересован в ваших услугах в качестве переводчика.– Ни к чему столько формальностей, – возразил Гэн. – Я счастлив поговорить с мисс Косс. Мы можем подойти к ней прямо сейчас. Я переведу ей все, что вы захотите.При этих словах могучий русский побледнел и сделал несколько нервных затяжек. Легкие его были столь вместительными, что маленькая сигарета после этого практически исчезла. – Торопиться не стоит, друг мой.– А вдруг нас завтра освободят?Русский улыбнулся:– Вы не оставляете мне никаких путей к бегству. – Он ткнул своей почти докуренной сигаретой в сторону Гэна. – Раз вы так думаете… Вы считаете, что наступило время о себе заявить?Гэн подумал, что, очевидно, не совсем понял слово «заявить». У него довольно много значений. Он, конечно, владел русским, но некоторые нюансы от него явно ускользали.– Я хотел сказать всего лишь, что мисс Косс здесь близко, раз уж вы хотите с ней поговорить…– Давайте вернемся к этому вопросу завтра, вы не возражаете? Я поговорю с ней утром… – Он опустил руку на плечо Гэна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117