В их руках все еще находилось слишком много людей, даже теперь, когда их количество уменьшилось вполовину. Командиры расспрашивали заложников одного за другим, записывали ответы и имена. Гэн включался в тех случаях, когда заложники не говорили по-испански. Главные надежды командиры возлагали на иностранцев. Иностранные правительства охотнее платят выкуп за своих граждан. Командиры вынуждены были на ходу пересматривать свои неудавшиеся планы. Пусть президент от них улизнул, все равно они еще способны доставить ему кое-какие неприятности. Они собирались переговорить с каждым заложником в отдельности, оценить его вес, попробовать обменять на своих товарищей, томящихся в строго охраняемых тюрьмах, или по крайней мере получить за них как можно больше денег. Однако дело шло бестолково. Заложники сознательно занижали свое значение во время допроса.– Нет-нет, я вовсе не руковожу компанией, ни в коем случае.– Я только рядовой член команды.– Этот дипломатический пост вовсе не так высок, как кажется на первый взгляд. Меня устроил на него зять.Никто из заложников не лгал умышленно, они просто слегка искажали правду. Их нервировало то, что ответы записывались.– Вся информация будет проверена нашими людьми в городе, – снова и снова повторял командир Альфредо, а Гэн переводил это на французский и немецкий, греческий и португальский языки, каждый раз задумываясь, чем заменить «наших людей в городе». Есть вещи, которые переводчик должен опускать.В середине беседы с одним из заложников, который, как предполагалось, был потенциальным заказчиком несуществующего проекта «Нансей», Бенхамин, верхняя часть лица которого полыхала огнем, повернулся к Гэну.– Как это вам удалось стать таким умным? – сказал он ему осуждающе, как будто в доме хранилась крупная сумма интеллекта и Гэн ухитрился завладеть ею полностью.Гэн чувствовал себя усталым, а вовсе не умным. Его мучил голод. Ему хотелось спать, и в голове у него звучали колыбельные мелодии. Он мечтал о своем сандвиче.– Сэр? – спросил он. Он видел господина Осокаву и Роксану Косс, спокойно сидящих бок о бок и неспособных вести разговор, потому что их переводчик был вынужден помогать террористам.– Где вы выучили столько языков?Гэн не чувствовал ни малейшего желания рассказывать им свою историю. Его больше волновало, на месте ли его сандвич. А пирог? Он размышлял над тем, сочтут ли его достойным освобождения, и с покорным смирением утвердился во мнении, что вряд ли.– Университет, – ответил он просто и снова обернулся к тому человеку, которого они допрашивали.Наконец списки удерживаемых и отправляемых на волю заложников были составлены, Гэн, по идее, должен был возглавлять список кандидатов на освобождение. Он ничего не стоил, с его помощью нельзя было никого шантажировать. Он был просто наемным работником, точно таким же, как те, кто так замечательно резал лук для торжественного обеда. Но его имени не оказалось ни в одном из списков. Он просто выпал из поля зрения командиров. Он даже не числился рядом с господином Осокавой. Он бы и сам, подобно молодому священнику, решил остаться, но все-таки хочется, чтобы тобой хотя бы поинтересовались. Когда же со всеми допросами и составлением списков было покончено, наступил уже поздний вечер. По всей комнате зажглись лампы. Гэн получил задание сделать копии списков. Как-то само собой получилось, что он начал выполнять роль секретаря.В конце концов в заложниках решено было оставить тридцать девять человек, считая переводчика, который сам внес свое имя в один из списков. А в окончательном варианте их оказалось сорок, потому что отец Аргуэдас снова отказался уйти. При наличии пятнадцати солдат и трех командиров получилось приблизительно по два заложника на каждого террориста, что показалось командирам вполне приемлемым. Учитывая, что изначальный план предписывал восемнадцати террористам захватить в плен одного президента, этот пересчет демонстрировал наличие у них рационального мышления. Вообще-то им хотелось, или казалось наилучшим, сперва хорошенько помучить кандидатов на освобождение, продержать их еще с недельку, а затем позволить им убираться вон по одному в обмен на выполнение своих требований. Но террористы очень устали. Все заложники имели потребности и жалобы, и захватившим их казалось, что они имеют дело с оравой беспокойных детей, которых необходимо опекать, успокаивать и развлекать. Командирам очень хотелось от них отделаться.Вице-президент снова вспомнил о своем статусе хозяина. Он собрал фужеры и составил их на большой серебряный поднос, который, как он знал, хранился в столовой в буфете. На кухню ходить ему не запрещали, но только с сопровождающими, и он улучил минуту, чтобы приложиться головой к дверце морозильника. Он вернулся с большим пластиковым мусорным ведром и начал собирать в него обертки от сандвичей. Крошек в этих обертках не обнаружилось, только красные пятна от соуса. Все находящиеся в доме очень проголодались. Он собрал со столов и ковров банки из-под содовой воды, хотя, по сути дела, эти столы и ковры ему не принадлежали. В этом доме он был счастлив. Он всегда так радостно возвращался в этот дом, где смеялись и резвились его дети вместе со своими друзьями, где хорошенькие молодые индианки, стоя на коленях, руками натирали полы, хотя в кладовке имелся электрический полотер, где витал запах духов его жены, расчесывающей волосы у зеркала. Это был его дом. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы вернуться к насущным заботам и не усугублять свое теперешнее положение воспоминаниями.– Как вы себя чувствуете?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117