Поцелуи – это нечто из арсенала любовников, они выражают силу чувств. А что может быть между людьми, столь неподходящими друг другу?»
Размышляя подобным образом, Алекс услышала ровное дыхание Джеймса и догадалась, что он заснул. Она усмехнулась, легла рядом, скрестила на груди руки и прикрыла глаза. Еще будет время спросить Джеймса, не видит ли он в ней эмансипированную дамочку. Ведь на самом деле она просто самостоятельная… Алекс широко зевнула… практичная… она снова зевнула… привыкшая аналитически мыслить… подвергать…
Проснувшись, Алекс заметила, что солнце уже почти зашло за горизонт. Джеймс спокойно спал, закинув на нее ногу и положив руку ей на грудь.
– А ну-ка, Джеймс. – Она мягко отодвинула его ногу, хотя совсем не возражала бы сохранить такое положение навсегда. – Джеймс, – Алекс осторожно потормошила его за плечо, – просыпайся, просыпайся.
Он глубоко вздохнул, открыл глаза, но не шевельнулся. Улыбнувшись, хрипло сказал:
– Как хорошо, правда? Тебе тоже?
Укоризненно посмотрев на него, она попыталась оттолкнуть его руку, но не тут-то было.
– Что за глупости…
– Ты нашла подход ко мне, дорогая? – осведомился Джеймс. – Я оправдал твои… ожидания?
– Джеймс, перестань. – Алекс затаила дыхание, когда его рука скользнула под ее свитер. – Что ты делаешь? – Она отпихнула его руку. – Ты с ума сошел, – еле слышно прошептала Алекс, тая от наслаждения, когда его ладонь легла на ее грудь.
– О Боже, – простонал он, приподнимая свитер, – какая красота!
Его горячие губы коснулись ее груди сквозь кружево лифчика, и сдавленный стон замер в горле Алекс. Она шумно выдохнула, потянулась, чтобы оттолкнуть голову Джеймса, но вместо этого начала перебирать густые темные пряди его волос.
– Черт, ты вся горишь! – пробормотал он, на секунду оторвавшись от ее груди.
Алекс с готовностью откликнулась на его ласки и придвинулась к нему. Джеймс сильнее прижал ее к земле. С каждой секундой его ласки становились все настойчивее. Тихие стоны слетали с ее губ, она выгибалась и замирала, положив руки ему на плечи, позволив себе расслабиться и насладиться его прикосновениями.
– О, Джеймс, дорогой… – шептали ее губы. Неужели это действительно происходит с ней? Да. Здесь и сейчас. Он и она. Мужчина и женщина. – О, Джеймс, слава Богу, что ты хоть сейчас забыл о своих лошадях…
– Что? – Он поднял голову, оторвавшись от ее груди и соображая, не ослышался ли. Приподнявшись на локте, Джеймс встретил затуманенный взгляд Алекс и понял, что слух его не подвел. – При чем тут лошади? – удивился он, понимая, что шанс получить логичный ответ маловероятен.
– Какие лошади? – Алекс растерянно посмотрела на него. Джеймс выпрямился, она тоже приподнялась, быстро поправила лифчик, одернула свитер. – Да, что я хотела сказать… – Пройдясь кончиком языка по пересохшим губам, пожала плечами. – Что-то пригрезилось, наверное.
– Мне тоже, – криво усмехнулся Джеймс и встал.
Ему пригрезилось, что с Алекс можно заниматься обычными вещами, такими, как ужин, чаепитие или близость… Он был потрясен, чувствуя, что восторг их физического единения предопределен. Менее пяти недель назад она вернулась в его жизнь, вынуждена была вернуться, при иных обстоятельствах им понадобилось бы не меньше пяти лет, чтобы достичь нынешнего положения. Именно неожиданная ситуация позволила им пройти долгий путь за столь короткое время. Джеймс смотрел на Алекс, растрепанную, раскрасневшуюся, с глазами, влажными, как у лани, и радовался, что ему удалось, пусть случайно, услышать ее молчаливый призыв и ответить на него.
– Почему ты назвал ее Хромоножкой? – спросила Алекс через четверть часа, наблюдая за его работой.
Придерживая заднюю ногу лошади, Джеймс чистил ее копыто.
– Она хромает. Взгляни на переднюю ногу.
– Ну?
– Заметила, как она деформирована? Это у нее с детства. Мать Хромоножки не слишком любила ее. Ударила, когда она только родилась.
– Не может быть! Почему?
Джеймс пожал плечами, потирая спину. Он становится стар для такой работы.
– Кто его знает… Так уж вышло. Такое случается и в человеческой жизни.
– Ты на ней ездишь?
– Нет, мэм. – Он прищурился, опытным взглядом оценивая свою работу. – Она здесь на особом положении, и все, что от нее требуется, – пастись на травке, хорошо выглядеть и радоваться жизни.
Алекс задумчиво нахмурилась.
– Это на тебя не похоже. Здесь нет ничего, что не приносило бы пользу. Кошки ловят мышей, собаки отгоняют непрошеных гостей.
– Да, только получается это у них не очень хорошо, – усмехнулся Джеймс, припоминая одну незваную гостью на высоких каблучках и в белом костюме, от которой собаки не уберегли его.
Она вскинула брови.
– Ты знаешь, о чем я говорю. На твоем ранчо все подчинено определенной цели.
Алекс была права, и Джеймса восхитило, что она видит его насквозь. Не жалуя бездельников и прихлебателей, Джеймс имел репутацию жесткого, но честного и порядочного работодателя. А работников, сумевших доказать, что чего-то стоят, ждало щедрое вознаграждение.
– Наверное, судьба этой несчастной лошадки напоминает мне мою собственную, – задумчиво проговорил он.
Джеймс взглянул на Алекс, она во все глаза смотрела на него, ожидая продолжения. Что ж, от объяснений не отвертеться.
– Как это понимать? – наморщила брови Алекс. – Твоя мать тебя тоже ударила?
– Нет, не так буквально. – Джеймс опустил ногу Хромоножки.
Спина не давала ему покоя, а надо обработать еще два копыта. Он надеялся, что длинные дни позволят ему закончить работу сегодня, потому что…
– Тогда почему же ты чувствуешь сходство с этой лошадью?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43