Интересно, беспокоит ли Алекс будущее дочери?
Скорее всего он никогда не узнает этого. Восемь недель отпущено ему на общение с Алекс и Куинни Гордон. После этого его осведомленность о том, что они делают и каковы их отношения, сведется к нулю. Но если эти восемь недель ему удастся держать в узде свои чувства, он сможет быть рядом и побольше узнать об их жизни.
– Как насчет отвратительного кофе? – спросил Джеймс и поднялся.
Алекс все еще смотрела в пустой дверной проем, глубоко уйдя в свои мысли.
– Хм… О да, с удовольствием. – Она поправила ремень на джинсах и заправила внутрь рубашку.
Сунув руки в карманы, он направился на кухню, понимая, что лучше придерживаться дистанции, чтобы лишний раз не беспокоить Алекс. Собственно, именно это Джеймс и делал все эти долгие годы, уйдя из ее жизни, и это было совсем не просто для него.
Глава 4
Джеймс бросил взгляд на модный глянцевый журнал, оставленный Алекс на столе, и улыбнулся. Неужели прошло всего две недели с тех пор, как она попросила его позаниматься с Куинни? Казалось, гораздо больше, как будто и Алекс, и ее дочь всегда были частью его жизни, тем, о чем он будет скучать, когда лето подойдет к концу. Приезжая на ранчо, Алекс врывалась в комнату, как свежий ветерок, и ее непрерывный говор заполнял пространство, а Куинни приносила с собой аромат юности, и это заставило Джеймса впервые по-настоящему ощутить, что такое дом.
Он опустился на мягкие подушки софы и, сидя лицом к камину, поворошил золу. Алекс подошла и опустилась на софу рядом с ним.
– Правда Куинни замечательная? – Покачав головой, Алекс рассмеялась. – Господи, она так здорово смотрится в седле!
Джеймс согласился. Куинни действительно делала успехи, довольно быстро овладевая секретами мастерства, что удивительно для человека, который никогда прежде не ездил в таких условиях. Время, проведенное ею с лошадьми, как он понял, ограничивалось уик-эндами на фермах друзей, где она постигала азы, прежде чем интерес к верховой езде стал настоящим.
– Куинни молодец. – Джеймс откинул голову на спинку софы. – И очень способная ученица. Ты можешь гордиться дочерью.
– А я и горжусь. – Алекс вздохнула и устроилась поудобнее в углу софы, поджав под себя ноги. – Я пытаюсь внушить ей, как драгоценен каждый день, будь то школа, занятия верховой ездой или что-то еще. По-моему, родители должны говорить детям, как они гордятся ими, согласен?
Ее слова таили в себе скрытый смысл.
– А твои родители не делали этого? – спросил Джеймс.
– А твои? – Алекс вопросительно посмотрела на него.
Ее уклончивость подсказала ему, что он задел болезненную струну.
– Не часто, – отозвался Джеймс. – Отца я едва помню, общался в основном с матерью.
Она кивнула, наблюдая за ним, затем медленно опустила глаза.
– Кажется, в жизни моих родителей я была самым большим разочарованием.
Джеймс растерялся. Алекс никогда не говорила о родителях, и он толком ничего не знал о ее детстве. И то, что она сейчас доверилась ему и заговорила об этом, означало многое для него.
– Что за человек был твой отец?
– Крупный мужчина. Осанистый, как ты сказал бы. Румянец во всю щеку. Из тех парней, которые так и брызжут радостью, хотя на самом деле он был немногословен.
В комнате установилась тишина. Воспоминания о несчастливом детстве нахлынули на Джеймса. В каждом доме есть свой скелет в шкафу, гласит пословица, и его семья ничем не отличалась от других, хотя, так же как и Алекс, он никому не рассказывал об этом. Может, предложить Алекс поделиться с ним воспоминаниями о детстве? Но тут она заговорила снова:
– Моя мама рассуждала верно, хотя я поняла это много лет спустя, спросив ее, почему они были всегда так строги ко мне.
– И что же она ответила?
Алекс подняла глаза, и Джеймс напрягся, ожидая ответа. Он страстно желал знать все о ее прошлом. Возможно, потому, что все еще считал их друзьями и ему казалось, будто он способен увидеть больше, чем она готова показать. Или же потому, что Джеймс до сих пор старался осмыслить то, что тогда случилось между ними.
– Они предпочитали говорить мне правду. – Брови Алекс сошлись на переносице. – Например, что лучше бы мне подыскать приличную работу и иметь возможность содержать себя, чем рассчитывать на кого-то. Что я чересчур простодушна с мужчинами, которые поглядывали на меня. – Она подошла к книжному шкафу, пробежав пальцем по фотографии лошади.
– И ты поверила в это? – Джеймса поразила жесткость ее родителей. – А как насчет парней на конной базе? Они все сходили по тебе с ума. – Он вспомнил тех, кто крутился вокруг нее.
Алекс вернулась на свое место и стряхнула пылинку с безукоризненно отглаженных бежевых брюк.
– О, они были просто замечательные, но, честно говоря, я не очень интересовала их. Когда доходило до дела, выяснилось, что все парни хотят совсем другого. Им вынь да положь высокие каблуки и безукоризненный маникюр.
«Неудивительно, что она так увлеклась Кайлом», – мрачно подумал Джеймс.
Он глубоко вздохнул и потер затылок. Блестящий и общительный, Кайл обладал всем тем, чего так не хватало Алекс, и знакомство с ним тешило ее тщеславие. Поэтому она сделала все возможное и невозможное, чтобы Кайл обратил на нее внимание, и предложила ему свое тело, вместо того чтобы предложить душу.
Джеймс размышлял над тем, что она сказала.
– Ненавижу белоручек. – А про себя подумал: «Высокие каблуки могли бы остаться, особенно те лодочки, которые Алекс носила на службу».
– Ты? – удивилась она.
Он смотрел на ее отполированные ногти.
– Да, она тратила часы на этот вздор, сначала снимала лак, потом накладывала снова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43