Не так уж много было безопасных мест для беглеца. Может быть, Мексика. Они направлялись как раз в ту сторону.
Команчерос. Охотники за команчами. Эта мысль пришла ей в голову с ужасающей ясностью. Торговцы из Санта-Фе. Она никогда не бывала в Долине Слез, но слышала рассказы о ней. Это было одно из многих оговоренных мест торговли, где взятых пленников продавали, обменивали и – очень редко – выкупали. Это было место, где законы не действовали. Здесь царило предательство и начинались многие страдания.
К ней снова вернулось мужество – вместе с решимостью. Если Кэтрин суждено освободиться, это должно произойти скоро. Она сама будет бороться против Раска. Она не знала, успеет ли Слейд догнать их вовремя, а вырваться от команчерос надежды у нее не было никакой.
Темнота медленно отступала перед утренним светом, мрачные тени превращались в покрытые травой просторы. После восхода солнца Раск стал гнать лошадей еще сильней, как будто дневной свет делал его более уязвимым. Кэтрин подозревала, что так оно и есть. Она снова задумалась, действительно ли Слейд едет за ними и о чем думает он во время погони, если догадался, что преследует Раска. Мучат ли его мысли о Мэгги сейчас, когда его добыча так близка? Представляет ли он себе, каким уже мог бы быть его сын…
Закрывая глаза, Кэтрин легко могла вообразить мальчика, похожего на Слейда. Ему было бы сейчас одиннадцать или двенадцать. Длинненький, голенастый, быстро превращающийся в юношу. Кэтрин мысленно видела его рядом с матерью, с отцовскими темными глазами и волосами. Но почему-то женщина рядом с ним, которую держал он рукой за талию, была не Мэгги. Это была она, Кэтрин.
Кэтрин резко открыла глаза. Такие мысли опасны. По крайней мере, для нее. Каким бы ни оказался Слейд, если бы Мэгги была жива, теперь он стал совсем другим человеком. Это был «представитель закона», сам ходивший по его краю. И был Слэйд странником, перекати-поле, без корней, без желаний, которые могли бы связывать его с будущим. Она не могла представить себе его, осевшим, например, в тихом Нью-Браунфелсе на всю оставшуюся жизнь и не могла представить себя, таскающей за собой. Шей от заставы к заставе. Даже если бы он захотел этого, чего Кэтрин тоже представить себе не могла. Она уставала все больше и больше, но знала, что Раск устал тоже. Он дал своему коню перейти на медленный шаг, и время от времени его качало в седле.
– Если ты не будешь отдыхать, он все равно тебя догонит.
Горло ее пересохло, и голос звучал хрипло в окружавшей их тишине.
– Заткнись и езжай, – прорычал Раск. Глаза, обращенные к ней, налились кровью от изнеможения.
Кэтрин понимала, что сама выглядит не лучше. А чувствовала она себя просто отвратительно. Если б она знала, какую реакцию вызовет у Раска ее откровенность, она не стала бы рассказывать ему, почему Слейд так настойчиво его ищет. Теперь Раск спасал свою жизнь, и девушка опасалась, что он заставит ее скакать на лошади до полного изнеможения. А если она не сможет ехать дальше? Оставит ли он ее в живых ради золота, которое надеется за нее выручить?
К ночи она уже едва держалась в седле, и даже Раск не мог ехать дальше. С большой неохотой он разбил лагерь. При свете небольшого костерка, который Элзи позволил разжечь, они поели мучной болтушки, сдобренной кусочком соленой свинины. Раск наблюдал за Кэтрин, но ничего не говорил. Она тоже молчала. В его взгляде было обвинение, словно это она накликала на Раска беду и не за его собственные поступки хотел отомстить Раску Слейд.
После ужина Кэтрин заснула, не заботясь о том, спит он или нет.
Слейд сдвинул шляпу на затылок и вытер лоб. Было чертовски тепло для ноября. По крайней мере, ему казалось, что еще ноябрь. Когда Слейд шел по следу, ему трудно было следить за временем. Да и кроме того, для человека его профессии время особой роли не играло: сегодня встреча с армейскими офицерами в одном лагере, завтра свидание с рейнджерами в другом. Если он опоздает или не приедет, никто не будет волноваться. Слейд не брал отпусков, не вспоминал о днях своего рождения, хотя не забывал, когда родились Мэгги и сын, и всегда грустил в эти дни. Но он желал бы не помнить ничего. Прошлое мучит.
Слейду достаточно было знать, когда сменяется время года и начинается и кончается день.
И, разумеется, он не хотел привязываться еще к кому-то. Долгое время так и было. Конечно, между рейнджерами существовало что-то вроде братства. И заботиться, чтобы напарник остался в живых, было все равно, что заботиться о себе. Годами это было единственной привязанностью Слейда. Но за последние несколько недель что-то изменилось, и он еще не осознал, что именно. Но ощущение перемены его не обрадовало.
Дело было в Кэтрин. Она засела в нем занозой. Мысли о ней мучили его днем и ночью. Ощущение, что девушка в опасности, было просто пыткой.
А она находилась в опасности. Он это чуял нутром. Он мысленно оценивал разные возможности, он боялся, что не успеет догнать ее вовремя, он ненавидел того, кто ее увез. Надежда, что это Форд каким-то образом нашел ее, пропала, когда следы лошадей, свернули на запад. В Мексику. Форд повез бы ее на юг, в Нью-Браунфелс.
Слейд гнал крапчатого быстрой рысью, бесстрастно отмечая, что двое всадников впереди него то мчались галопом, то, уставая, переходили на шаг. Кто-то убегал от него. Но избавиться от его преследования было трудно.
ГЛАВА 22
Элизабет коснулась пальцами руки Форда, наслаждаясь тем, что он рядом и что так будет всегда. Она никак не могла наглядеться на него. В своем лучшем костюме он выглядел таким красивым. Его чисто выбритый подбородок словно просил, чтоб она его коснулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77