Ей необходимо было время, чтобы осознать услышанное. Освободили ли Форда, когда стало очевидно, что он не совершал преступлений, в которых были виноваты остальные? Она боялась, что это маловероятно. Как сказал Луис, иногда достаточно только оказаться в дурной компании, и человека заклеймят, как преступника, и, возможно, даже повесят. У Кэтрин сжалось сердце. Вдруг Форда уже судили и сочли виновным? Подтвердят ли его спутники, что он не виновен?
Старая Мать вошла в вигвам:
– Он уже умер?
– Остуди для него немного бульона, – сказала к ее явному неудовольствию Кэтрин.
Если только это окажется в ее силах, Луис останется жив, чтобы отвезти ее в форт Колорадо – пусть даже под дулом ружья.
Луису удалось выпить немного бульона, и он еще был в сознании, когда Кэтрин и Старая Мать сняли с него повязку. Запах, исходивший от раны, заставил Старую Мать сморщиться. Кэтрин с трудом решилась посмотреть в лицо Луису. Но он закрыл глаза, и по его смуглому лбу текли ручейки пота. Он понял. Старая Мать попятилась к выходу из вигвама: – Я больше ничего не буду делать для этого мертвеца.
Кэтрин оставила рану незабинтованной и подвинула нож так, чтобы все лезвие оказалось в огне. Выскользнув из вигвама, она увидела, что хлопья снега перестали мягко падать на землю. На небесах высыпали звезды. Скоро Луис впадет в забытье – наполовину сон, наполовину бред. К этому времени лезвие прокалится так сильно, что сожжет плоть, а вместе с нею яд, медленно убивающий его. Тогда у него появится шанс выжить – не очень большой, но это лучше, чем ничего.
Какой-то лесной зверек зашебуршился в кустах неподалеку. Кэтрин закрыла глаза, страстно желая стать сильнее. Как ей нужно было бы иметь рядом человека, на которого она могла рассчитывать! Она знала, что Убивающий Волков будет заботиться о ее физических потребностях. Он убьет бизона, чтобы она могла накормить и одеть дочь и себя. Если на них нападет другое племя, он будет яростно и храбро их защищать. Но Убивающий Волков никогда не сможет понять ее душу. И ему будет неважно, что это тоже ее потребность.
Кэтрин знала: судьба Форда не встревожит Убивающего Волков, и он не станет помогать только потому, что ей это важно. Ему все равно будет Луис жить или умрет, хотя ей не все равно. Она никогда не могла бы сказать ему: «Убивающий Волков, приложи раскаленный нож к его ране, потому что иначе это придется делать мне». Как Старая Мать, он ответил бы: «Пусть белый умирает».
Убивающий Волков был воином команчи. Он до конца своих дней так и будет рисковать жизнью. Смерть не страшит его.
Кэтрин была уверена, что Убивающий Волков неравнодушен к ней, возможно, он даже любит ее, насколько вообще способен любить. Убивающий Волков не ведал, что такое нежность. Кэтрин знала, что если бы Слейд был здесь, то именно его она попросила бы помочь. Эта уверенность ее испугала. Однако нужно было принимать себя такой, какая она есть. Пора ей найти в себе силы хотя бы для этого.
Она собралась с духом, чтобы вернуться в вигвам и сделать то, что необходимо. На первый взгляд, могло показаться, что все осталось по-прежнему, но, подойдя к раненому ближе, она поняла, что это не так. Нож все еще лежал в огне, содержимое котелка кипело. Но преступник по имени Луис больше не дышал с надсадным мучительным хрипом. Яркие ручейки крови стекали по его груди, где рука все еще сжимала рукоять ножа. Она с самого начала видела, что чехол этого похожего на стилет ножа, называемого «арканзасской зубочисткой», был прикреплен к его сапогу, но ей не пришло в голову вынуть нож. Кэтрин не стала прикасаться к Луису, так как было ясно, что он умер, и отправилась рассказать Убивающему Волков о том, что случилось.
– Он отравил мой вигвам, – запричитала Старая Мать, – Я не стану жить с дурным духом!
Кэтрин не стала обращать внимания на ее слова и сказала Убивающему Волков:
– Луиса застрелили солдаты, которые знали, что он – плохой человек. Они взяли моего брата, считая, что он тоже плохой. Я должна ему помочь.
– Нет.
Кэтрин знала, что он будет несгибаем, и не стала его умолять. Но она понимала, чего именно он боится.
– Меня один раз увезли от тебя, и я вернулась. Мне нужно снова уехать, но я опять приеду обратно.
– Ты принадлежишь команчам? Или белым? Кэтрин беспомощно посмотрела на него, не зная, как ответить ему, чтобы он понял.
– Форд – мой брат. Разве ты оставил бы брата умирать?
– Ты – женщина, а не воин. – Убивающий Волков, все еще не оправившийся от раны, устремил взгляд в огонь, отказываясь смотреть на Кэтрин. – Если ты сейчас от меня уедешь, ты для меня больше не существуешь. Твоего имени в этом вигваме больше не произнесут. Спящий Кузнечик будет дочерью Танцующей Ивы.
Танцующая Ива посмотрела на нее с сочувствием. Убивающий Волков объявит всем, что, хотя белая девушка, принадлежавшая к его семье, еще живет, женщина, которую команчи звали Смелый Язык, умерла. Ее оплачут, и в этом вигваме ее имя больше упоминаться не будет. Даже если она снова вернется к ним, ее приравняют к старикам, которых изгоняют, или они сами уходят, если их семьи не решаются этого сделать.
Ее взгляд заставил Кэтрин содрогнуться и, вспомнив старую примету, она подумала: «Кто-то наступил на могилу, в которой Убивающий Волков похоронит память обо мне».
Ива моляще протянула руку:
– Не уходи, Смелый Язык.
Слезы обожгли Кэтрин глаза. Как быстро Ива привязалась к ней!
– Я должна.
Ей хотелось бы сказать, что она вернется, но Убивающий Волков не позволит ей этого сделать. Она не может выдержать испытания на верность его образу жизни.
Кэтрин молча взяла приготовленный Старой Матерью и Ивой парфлеш.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77