– На предмет, помещенный в центре круга, падает с противоположных сторон свет, идущий через щелевое отверстие, причем предмет снимается синхронными киноаппаратами. Экспозиция длится три секунды. Круг с камерами и источниками света двигается так, чтобы предмет входил в освещенное пространство и затем выходил из него. Снимки потом проецируются и переносятся пантографом на бумагу соответствующей толщины, вырезаются и приклеиваются друг к другу. Так получается стереоскопическая фотография.
Я прерываю:
– Достаточно, кажется, я понимаю, в чем дело. Вы прикинули стоимость оборудования?
– Это не так-то просто. Зависит от того, откуда брали материалы и кто производил или монтировал отдельные узлы устройства. Без сомнения, многое шло с черного рынка. В общем, денежные затраты здесь таковы, что Галину вряд ли хватило бы обычного заработка.
Звонит телефон.
Докладывают о вскрытых абонентных ящичках:
– Ящик семьсот двадцатый. Наниматель – Мария Троянова. Дата та же самая, четырнадцатое число. В конверте сто тысячекронных купюр. Согласно плану, будем разыскивать остальные сорок семь ящиков.
– Не докладывайте о каждом отдельном ящике, а сообщите общий результат. Звоните лишь в том случае, если можно разыскать и доставить к нам абонента ящика.
Сообщение другого сотрудника меня не радует.
Машина, оставившая следы своих шин на аллее, не «ситроен». Совсем другой отпечаток. Шины обычные, стандартный образец отечественного производства. Таких шин тысячи. Никаких отличительных признаков нет. Размер шин, их отпечатки говорят о том, что машина с низкой посадкой, возможно, черный лимузин марки «аэро-30».
Значит, описание внешнего вида машины, характерного для «ситроена», было всего лишь легкомысленной фантазией Аленки Влаховой. Возможно, я сам сбил ее с толку, нарисовав силуэт машины. Аленка услужливая девушка, она даже проявила энтузиазм в нашем деле, и память у нее хорошая, но, по-видимому, не вся ее информация заслуживает доверия. В машинах она разбирается только как пассажир. Правда, насчет цвета машины и низкой посадки она не ошиблась.
– Черных «ситроенов» у нас всего шестнадцать, – сообщает наш сотрудник. – А черных машин типа «аэро» несколько сотен. Вот это нас и задерживает.
– Привлеките побольше людей и поскорее кончайте ваше обследование.
Трепинскому я поручаю установить наблюдение за супругами Винерт, родителями Итки Шераковой. Если после работы они не пойдут домой, немедленно сообщить, куда они направятся. А перед их домом пусть ждет меня участковый. Возможно, супругам Винерт известно что-нибудь о возлюбленном Итки.
Остается, правда, еще несколько нерешенных вопросов, скажем прошлое Гомана Галика, расследование, проводимое в институте, где он работал, и тому подобное.
Наконец все, кроме Карличека, покидают мой кабинет, Я приглашаю Будинского. Мне приносят черный кофе, а Карличеку, разумеется, жидкий чай. Будинский терпеливо ждет в кресле у столика. Тысячекронных купюр серии «C–L» на столе уже нет.
На мой вопрос, чему я обязан его посещением, он спокойно говорит:
– Кажется, нам повезло.
– Вы полагаете?
Будинский вынимает из портфеля конверт, а из конверта две тысячекронные купюры. И протягивает их мне.
– Не успели мы изъять из оборота серию «C–L», как появились эти две банкноты, у которых совпадает не только серия – «С-Е», но и номер, а это весьма неприятно. Как вы сами понимаете, не может быть двух купюр с одним и тем же номером одной и той же серии. Одна из них фальшивая.
Я осматриваю купюры и не могу понять, какая же из них фальшивая.
– Так какая же? – спрашиваю я.
– Вот вам лупа, – услужливо предлагает Будинский.
Лупа большая, размером с хорошую тарелку. Но даже через нее не различишь, на какой купюре буква «Е» возникла в результате дорисовки буквы «L».
– Эта, – говорю я наконец.
Будинский смотрит на меня с восхищением.
– Как это вы разглядели?
– Я не разглядел, просто на вид она новее.
– Вы на верном пути. Серия «С-Е» почти на два года старше. Эта купюра кажется более новой. И она действительно фальшивая. Буква «Е» не дорисована, она допечатана. Удивительно точно, и краска того же цвета, которая шла для серии «C–L». Это установлено благодаря спектральному анализу и рентгену. У буквы «Е», там, где она совпадает с буквой «L», слой в две краски. Дополнительная линия буквы «Е» имеет краску в один слой, то есть как и полагается. Достать точно такую краску невозможно.
– А никто не мог использовать оставшуюся краску?
Будинский кивает.
– Возможно, мог. Практически нельзя создать краску одного и того же оттенка второй раз. Если различие не видно простым глазом, то его покажет спектральный анализ. Вот смотрите. Слабое различие в красках этих двух купюр можно увидеть и так. Никогда не удается достичь полного тождества краски даже в одной серии, ведь все время приходится добавлять свежую краску.
Да, кажется, мы напали на нужный след. И я говорю:
– Будьте любезны, узнайте как можно скорее, какая фирма давала краску для печати номеров серии. Начнем вести расследование. Правда, краска могла остаться в типографии. Но мы разберемся.
Будинский прячет купюру и ее двойника в конверт и прощается, пообещав немедленно все выяснить.
Карличек тихо как мышь сидит за журнальным столиком и только смотрит вслед Будинскому, когда за тем закрывается дверь.
– Ну, что там у вас, Карличек? – спрашиваю я.
– Меня послал к вам лейтенант Скала.
– С чем?
– Просто так.
Я подсаживаюсь к нему.
– Понятно. Мы должны вас поблагодарить. Надеюсь, наша операция идет к благополучному завершению, и вы уже сегодня можете рассчитывать на нашу признательность и награду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76