Хадсон Джеффри
Что ты почувствовал
Джеффри Хадсон
ЧТО ТЫ ПОЧУВСТВОВАЛ?
Питер Финни промчался мимо очаровательной секретарши и влетел в роскошный кабинет доктора Эйка. - Подонок! - выпалил он. - Грязный вонючий подонок! Доктор Эйк удивился, но виду не подал. Взглянув на часы, он невозмутимо заметил: - Что-то ты нынче рановато, Питер. Что-нибудь случилось? - Ты чертовски прав, грязный заскорузлый пруссак! Доктор Эйк задумчиво погладил свою козлиную бородку и кивнул в сторону черной кушетки. - Хочешь, поговорим об этом? - Нет, не хочу! - взревел Финни и отвесил кушетке пинок. - Надоело мне это пустомельство, обрыдло изливать тебе душу за сто долларов в час. Кабы я знал про вас с Глорией... - Он умолк и сжал кулаки. - Присядь, - спокойно проговорил доктор Эйк. - Ты слишком взволнован. - А ты чего ожидал, вшивый гад? - Пока не могу сказать, - ответил доктор Эйк. - Может, попробуем разобраться? - А чего тут разбираться? Я уже и так во всем разобрался. По вторникам и четвергам в "Эль-Греко". Моя так называемая благоверная говорит, что ездит играть в бридж, а на самом деле вы с ней забиваетесь в отдельную кабинку в "Эль-Греко", правильно? - Да ты успокойся... - Не хочу я успокаиваться! - Чего же ты хочешь? - Убить тебя хочу, вот чего! - Финни выхватил из кармана черный пистолет с коротким стволом. - Как давно ты испытываешь это желание? - осведомился доктор Эйк. - Со вчерашнего дня. С семи часов вечера, потому что именно тогда я узнал правду. - Узнал правду... - эхом откликнулся доктор Эйк. - Да, тварь бородатая! Узнал, чем занимается моя женушка по вторникам и четвергам. Конечно, мне следовало догадаться раньше, коль скоро Глория никогда не была заядлой картежницей. А впрочем, что говорить? Ты, засранец, и сам все знаешь! - Объясни толком, что стряслось, - попросил доктор Эйк. - Вчера мы припозднились со съемками "Питера и Джорджа", - начал Финни. Осветитель заболел, а новый ничего не знает, вот мы и работали, как сонные мухи, сорвали график, и все такое. Короче, провозились до семи вечера. - Что ты почувствовал, когда понял, что работа затягивается? - Злость я почувствовал, вот что! Я не статист, а кинозвезда, меня нельзя задерживать! - Финни уселся на кушетку и положил пистолет рядом. - Короче, отсняли. Я устал, и тут Джордж предложил промочить горло. Мне хотелось домой: Глория волнуется, когда я езжу по шоссе. Я уже семь раз в аварии попадал, как тебе известно. Но Джордж настоял, и мы зашли в "Эль-Греко". Это на углу Уилшир и Льюис. Впрочем, тебе ли не знать, сосиска ты недожаренная! - Что ты имеешь в виду? - спросил доктор Эйк. - А вот что. Покуда мы заливали за воротник, тамошний буфетчик заливал приезжей деревенщине, какие знаменитости заходят к нему опрокинуть рюмочку. Плел им про Пола Ньюмэна и Энджи Дикинсон, а потом и говорит: к нему, мол, захаживает сама Глория Старр. Тут-то я и навострил уши. - Навострил... - отозвался доктор Эйк. - Вот именно, выродок болотный. А буфетчик знай себе распинается: какая она красавица, эта Глория Старр, какая соблазнительная, да еще и человек хороший. А про мужа ее - ни словечка. - И что ты почувствовал? - Взбесился я, - ответил Финни, ложась на кушетку и поглаживая пистолетом по животу. - Да и как не взбеситься? Глория уже полтора года ничего не делает. После "Пляжа на заре" ни разу нигде не снялась. Фильм и сборов не сделал, и шедевром не был. А я - в главной роли в крупнейшем телесериале "Питер и Джордж". И вот, сидим мы с Джорджем в пивнушке, любимцы сорока двух процентов телезрителей, а этот гад буфетчик ни разу про нас не слыхал! - И что ты почувствовал? - Что ненавижу его со всеми потрохами, вот что! Поганец! Плетет про Пола Ньюмэна и Стива Маккуина, какие они великие актеры! А ведь все знают, что они и играть-то не умеют. Гоняют на мотоциклах голыми по пояс и зыркают в камеру, вот и все их лицедейство. Считается, что у них соблазнительный вид, и жены их тоже соблазнительные. Ну, и что с того? - Соблазнительные жены... - повторил доктор Эйк. - Вот-вот. Можно подумать, моя не соблазнительна. Соблазнительнее не бывает. Бюст - четвертый номер, и стоит торчком. Ты не можешь не признать, что она и впрямь заводит. - И какие чувства это у тебя вызывает? - Прекрасные, - ответил Финни. - То есть, раньше вызывало, пока я не узнал от буфетчика, что по вторникам и четвергам Глория приходит в "Эль-Греко" с каким-то бородатым толстяком. Он сел и медленно сжал рукоятку пистолета. Доктор Эйк сделал вид, будто не заметил этого движения. - Не совсем понимаю, - нахмурившись, сказал он. - Все ты понимаешь, козел двумордый. - Значит, когда буфетчик упомянул бородатого толстяка, ты решил, что речь идет обо мне? - Ничего я не решил. Просто припомнил, кто из моих знакомых - подонки. Потом - кто из этих подонков имеет мясистые телеса и носит козлиную бородку. Вот ты и получился. - Ты полагаешь, что сделал правомерный вывод? - спросил доктор Эйк. - Да. - И что было дальше? - Я сказал Джорджу, что убью мерзкого сукина сына. - Что ты почувствовал, когда злился на меня? - Ничего хорошего. Мои чувства будут куда слаще, когда я всажу пулю в твое толстое пузо. - Почему ты считаешь меня толстым? - с неподдельным любопытством спросил доктор Эйк. - Потому что ты и есть толстяк. Самодовольный раздутый немецкий боров. - Ты всегда считал меня жирным? - Нет. Кажется, до сих пор ни разу не замечал этого. Не обращал внимания. Но теперь вижу: ты - грузный, жирный, сальный негодяй. - Значит, твое мнение обо мне изменилось совсем недавно? - Ты чертовски прав, шмат прогорклого сала! - Вообще-то фамилия у меня голландская, а не немецкая, - сказал доктор Эйк. - И я совсем не толстый. Ростом я под метр девяносто, а вес у меня меньше центнера.
1 2 3