Ей был огорожен участок за дачей зам. директора - так оригинально решил он на время спрятать похищенное. Взяли его через час, "подельников" у него не было даже в собственной семье (именно поэтому и решил он так "завуалировать" платину сетка и сетка, не золотая же...). И получил свои "десять", чудом избежал "вышки"... А ровно через месяц Скворцова, как якобы специалиста по платине, вызвали в один закрытый НИИ: у них пропала платиновая чашка (весьма тяжелая) для каких-то химических реакций. К приезду Андрея Витальевича уже прошерстили, поставили на уши весь институт, но чашку так и не нашли. "Все, труба..." - плакался Скворцову начальник первого отдела. - "Уволят как несоответственного. А мне год до пенсии. Застрелюсь!". Чашку Скворцов нашел тем же методом, но ещё быстрей: увидел кругломордого полосатого кота, бродящего по коридорам. Драгоценный сосуд использовала тетя Валя-уборщица, налившая в чашку молочка для "кыси" и поставившая её в уголок за портьеры. Это были короткие "нарды"...
- Так что насчет кооперации? - повторил он устало.
- Вот он я, весь как на ладони, - честным голосом сказал "Генок". - А я - это моя фирма, это мои "Добрые Люди". Вот я и предлагаю скооперироваться и учредить большую ассоциацию... ну, союз, что ли?
Скворцов хотел ответить, но неожиданно дверь открылась, заглянул Вася Шумский и сказал:
- Витальевич, от Сергея Петровича приехали, подарок какой-то привезли. Что сказать?
- Что ещё за подарок? - удивился Скворцов.
- Да выйдите к ним - это минуту займет.
- Извиняйте, - сказал Скворцов. - Я покину вас, но лишь на мгновенья, не успеете и закурить - кстати, курите, здесь можно. Я так, балуюсь, пол-пачки "Винстона" в день...
Пока Скворцов отсутствовал, "Генок" успел (да он, собственно говоря, сразу начал это делать, как только вошел!) оценить обстановочку, предметы быта, мебель, компьютер... "Точно, есть база... - думал Зубков. - На кой ляд простым риэлтерам столько компьютеров? В биллиард играть? Интересно, как они расслабляются, а? В сауне с пивом и девками? Или пьют запоем?"
Скворцов отсутствовал недолго - и вошел в кабинет с большой коробкой.
- Вот, хороший человек подарок прислал!
Он открыл коробку, вынул из неё темную нестандартную бутылку с смазанной этикеткой.
- Бог ты мой! - воскликнул Скворцов. - Шустов! 1901-й год! Уникально! И икорка тут есть, и семужка!
Он достал из шкафа за спиной две хрустальные стопки.
- А ну как мы с вами за кооперацию сейчас шустовским остограммимся... Не слабо?
- А не подделка? - выдавил Зубков, стараясь склеить из губ подобие улыбки. "Шустовский! Откуда? Такой флакон на тыщи полторы баксов тянет! Что за чудеса?"
- Да что вы, - засмеялся Скворцов. - Человек прислал.
Он разлил коньяк по стопкам - и все время качал головой, нагнетая восторг.
- За кооперацию честных и добрых людей! - сказал Скворцов.
- Принято, - кивнул Зубков. - Без дебатов.
Скворцов опрокинул стопку одним махом, будто это была "кристалловская" водка, а не коньяк столетней, без года, выдержки. Потом подвинул к Зубкову шоколадную плитку.
Зубков не стал "глотать" коньяк. "Быдло, да и только! Выжрал на двести долларов и не подавился. А я глоточками, глоточками..."
Скворцов тем временем вставил в горлышко стеклянную пробку и убрал бутылку в шкаф. Потом внимательно посмотрел на Зубкова и сказал:
- Ну вот, хоть раз в жизни и мы хорошего коньячка испили!
- Какие наши годы, ещё не раз выпьем! - поддержал "Генок".
- А вот уж хуй, - неожиданно произнес Андрей Витальевич. - Чего же это я буду с тобой, вурдалаком, пить, Геннадий Палыч? "Добрые Люди"! Тебя в асфальт пора закатывать, суку, а ты все ещё сверху по нему ходишь, ездишь... Койоты-то твои, значит, бедняжку Хромову загрызли, а теперь к Лесовицким поехали?
Если бы Геннадий Павлович Зубков выпил до этого ещё пару чашек чая, то, несомненно, разразился бы непроизвольным мочеиспусканием. Не от страха - это чувство в принципе ему было незнакомо (так, наверное, ничего не боялся какой-нибудь птеродактиль или стегоцефал) - а от неожиданности высочайшего уровня. Все-все смешалось, какой там "дом Облонских"! - салат "оливье", винегрет, помойка...
- Что вы имеете в виду? - спросил "Генок" машинально, только потому, что, видимо, никак нельзя было молчать.
- Что имею, то и введу, - сказал Скворцов.
Вот это больше всего поразило Геннадия Палыча - просто телепатия какая-то - он даже мысли не допускал о совпадении. Горло, язык и губы объяла хваткая ледяная немота. Он встал и зачем-то несколько раз кивнул головой, то ли подтверждая что-то, то ли откланиваясь. Когда он уже взялся за ручку двери, Скворцов произнес:
- Одно хорошее дело сделали, Геннадий Палыч - на Кибирщикова вывели... Оборотней надо давить. Но не смягчает, не надейтесь.
Зубков вышел в приемную на "деревянных" ногах. Рушилось все, что с таким трудом он собирал, строил и склеивал все последние годы. Подбирал кадры, искал объекты, изучал ходы, комбинировал и лавировал, заводил связи, обрабатывал нужных людей... Только сегодня он втолковывал Хлюпику о невозможности суда, тюрьмы, зоны... А теперь что?
Огорчение и размышление продлилось ровно столько времени, сколько потребовалось для выхода из кабинета Скворцова. Едва Зубков прикрыл дверь, как получил страшный удар бейсбольной битой по коленной чашечке. "Деревянная" нога как будто в щепки разлетелась. Боль вспыхнула негасимым пламенем. Он упал - и ещё в падении "заработал" "сорок шестым" с ребристой подошвой по печени - но сознания не потерял, успел разглядеть окружающую действительность. Она была такова: вместо пришибленного компьютерщика Васи Шумского в вертящемся кресле сидел относительно молодой (лет тридцати) коротко стриженый субъект в черной суконной куртке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115