Он торжественно, словно археолог, вытащил оружие и показал Гуле.
- Ствол! - обрадовался Гуля. - Все! Теперь живем!
Он взял у Марьиванны наган, осмотрел его. Патронов было пять: два Эльхан израсходовал, ранив зека Шитика и убив земляка Жадабова.
- Зер гут, - довольно объявил Гуля. - На всех хватит. - На, подержи пока... - он бросил наган Бусыгину.
Бусыгин с лету подхватил наган, а Гуля снова взялся за
стальную полосу.
- Ты чего? - спросил Бусыгин.
- Как чего? - удивился Докукин. - Буду мочить зверя.
- За что?
- За все хорошее! - обозлился Гуля.
Бусыгин открыл рот, но больше ничего не успел сказать: бывший десантник и таксист, а ныне обиженный, петух и чушок Георгий Михайлович Докукин размахнулся, словно лихой казак, и опустил на голову Эльхана Пихуева свой чуть заржавленный "меч". Что-то хрустнуло и чавкнуло, ноги чуранца дернулись раза два - и он перестал существовать как единица человечества.
Бусыгин поморщился и отвернулся. Жора-Гуля был, однако, спокоен будто ему каждый день приходилось приводить в исполнение смертные приговоры чуранцам. Он взял мертвого Эльхана Пихуева за ноги и потащил его за угол, положил рядом с живым ещё Хасаном Пироповым.
- Ну, че, пошли к зверям домой - поглядим, какие они без головы, ха-ха! - предложил Гуля, вернувшись к Бусыгину. - Давай-ка сюда ствол...
- Давайки у Майки... погоди, я сам хочу. - Бусыгин еще
раз осмотрел наган. - Ну что, как тут бабахать? Курок нажимаешь - и все?
- И все, - подтвердил Жора-Гуля. Ему хотелось самому
пострелять, но все же он понимал, что Бусыгину с его здоровьем наган нужнее. Сам же надеялся на кулаки и ноги: вроде здоровье было еще, хоть давила его зона из тела, как пасту из тюбика...
Они обошли барак. Дверь была заперта. Тогда Гуля, разбежавшись по грязноватому снежку, подпрыгнул и обеими ногами ударил в окно рядом с дверью. Упал в снег - и тут же вскочил, отшел в сторону.
Из разбитого окна, словно каркающее и хлопающее крыльями воронье, вылетели слова:
- Мохряк растум! Гигра ухлюп, гигра мохряк! Эльхан, усос, жване-шенде!
И тут же высунулась усатая, покрытая на щеках недельной щетиной, морда с толстыми красными ушами, прилепленная к худому, непропорциональному телу. Это был Салах, земляк Эльхана. Только он разговаривал с Пихуевым - ну, почти на равных.
Бусыгин поднял наган, прицелился - и нажал курок.
Пуля попала Салаху в рот, выбила золотые зубы и, изменив направление, вошла в мозг - странно маленький в такой большой голове. Салах упал на подоконник и как бы переломился пополам, подобно скатке на солдатском плече. В ту же секунду подскочивший Гуля вытянул тело Салаха из окна, бросил в снег и, встав на него, прыгнул в окно. То же самое проделал Бусыгин. Он все время поглядывал на наган: боялся, что тот может выстрелить сам.
Вскоре в чуранском бараке усилился шум, крики. Грянул ещё один выстрел.
МОСКВА
СМОТРИНЫ С КАТАФАЛКОМ
Некрасивая секретарша-студентка Лида сделала Зубкову минет и удалилась: он отпустил её пораньше. Да без неё и вовсе можно было обойтись: все эти "базы данных", эта показуха для чересчур любопытных, не требовали много времени: Зубков сам справился бы за пол-часа. Можно было бы и девку посимпатичней найти, но уж больно безотказной была Лидочка, эдакая телочка-страшилочка с колокольчиком на тонкой шейке, такой слабой шейке с пульсирующей жилкой... обхвати вот так, большим и указательным пальцем, да....
Да и ни к чему была бы "симпатичная", у них, блядей смазливых, есть интересы, соблазны, или - подумать страшно! - жизненные цели... Впрочем, вполне возможно, что и у Лидочки были "цели", но они явно простирались лишь на учебу и заработок поприличней... А он ей за каждый раз - пятьдесят долларов, не шуточки... Она побольше иного министра огребает...
В таких размышлениях Зубков проводил те пятнадцать минут, в которые тщетно пытался застегнуть на брюках "молнию": "собачка" соскочила... Пуговицы понадежней. Так и не справившись с "молнией", Зубков бросил это занятие: куртка была длинной, а раздеваться ему скорей всего не придется. Незаметно.
Две "пробки" подстерегли его на пути к "Сирину", но он не принял их за предзнаменование, как мог бы принять иной суеверный. Таким был Кибирщиков (тот, что "пробивал" Скворцова): тут тебе и кошечки, и тараканы во сне, и "постучи по дереву", и "наступи на ногу", не говоря уж о понедельнике, тринадцатом числе и бабе с пустыми ведрами. Однако, сколько всего было, а ничего не случилось: служит себе, сволочь, да ещё своих сдает потихоньку то тем, то этим... Кибирщиков позвонил в самый неподходящий момент, пришлось оторваться на пять минут, а ведь уже к финалу шло. То, что сообщил суеверный подлец, Зубков в основном без него знал - вычислил. Раз удалось "пробить" - значит, не такой уж большой шишкой был коллега Скворцов. Уволился - и хер с ним, так генералы решили, видно... Но все же эта "база данных" - дело занятное, выгодное и практически безопасное, как ни взгляни. Отдаст, куда денется - или поделится по-братски...
Офис "Сирина" тоже не потряс воображение: не ахти какой домишко, так, начало тридцатых, трехэтажный кубик.
Зубков нажал кнопку домофона возле двери (тоже мне домофон, надо видюшку ставить, да не одну...).
- Вы к кому - и кто? Представьтесь, пожалуйста...
- К Скворцову - Зубков. Коллега в прошлом и в настоящем. Есть веский повод пообщаться по делу, - сказал "Генок" в домофон, выбрав для фразы интригующую интонацию с ударением на "деле". "Уж учили, знаем..."
Щелкнул электронный замок, и дверь открылась, впуская Зубкова в офис как Али-Бабу в пещеру с золотом.
Он поднялся на три ступеньки вверх и сразу же оказался в приемной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115