Молодые околоточные надзиратели нередко склонны были держать себя офицерами и заводили себе широкие офицерские погоны, тогда как должность эта была унтер-офицерского ранга, и должны были носить узенькие погоны. Все эти офицерские стремления были неукоснительно пресечены. Какой-То околоточный в день праздника Рождества Христова зашел к обер-полицмейстеру и расписался у него в книге в числе поздравителей - за это был посажен на 7 суток под арест.
ИЗВОЗЧИКИ
Нельзя себе представить что-либо более разнузданное и безобразное, нежели поведение московских извозчиков на улице. Экипажи стояли обыкновенно на углах улиц, а сами они толпились около экипажей на тротуарах, иногда в не совсем опрятных и рваных синих халатах, мешая движению и отпуская иногда замечания по адресу проходивших. Когда обыватель желал нанять извозчика и раздавался крик: "Извозчик", они быстро вскакивали на козлы и с дикими криками, стоя, погоняя лошадей, неслись необузданной ордой к нанимателю, крикнувшему извозчика. Стон стоял в воздухе от этого дикого крика и ругани, которую ненанятые извозчики посылали вслед счастливцу, которому удалось посадить седока, своему же земляку и приятелю, с которым только что вели самый дружественный разговор. Извозчичья ругань славилась в Москве, и существовало даже выражение: "ругаться по-извозчичьи". При найме извозчика на углу, где они ожидали толпою, они обступали нанимателя и неистово орали, торгуясь и сбивая цены друг у друга. Еще шумнее были эти орды у вокзалов при приходе поездов и у театров при разъездах после спектакля. Еще неукротимее были ломовые извозчики, которых было особенно много в Москве в узле железных дорог, подвозивших и увозивших товары, которые с вокзалов и до вокзалов доставлялись гужевым путем. С грузами ломовые извозчики ехали длинным обозом, не держа интервалов между возами и задерживая движение экипажей и пешеходов, пустые - они неудержимо мчались, грозя немилосердно раздавить и сокрушить все на своем пути.
Все это сразу же прекратилось на другой же почти день по приезде Власовского, начавшего жесточайшим образом подвергать их денежным штрафам или отсидке при полиции. О штрафах этих возвещалось в его знаменитых "приказах" по полиции, которые он ежедневно издавал и которые печатались в издававшейся тогда особой газете "Ведомости московской городской полиции". Приказы были лаконичны, но сильны; например: "Легковой извозчик номер такой-то слез с козел - штрафу 10 рублей", "Оказал ослушание полиции штрафу 25 рублей", "Слез с козел и толпился на тротуаре", "Халат рваный штрафу 5 рублей", "Произнес неуместное замечание - штрафу 15 рублей" и т, д.
Ломовой ехал на невзнузданной лошади - штраф, лошадь с норовом - штраф, ломовой не держал интервала - штраф. Длинная вереница таких взысканий стала публиковаться в приказах. Все стихло. Извозчики смирно и молча сидели на козлах, не смея слезть с них, с унылыми, вытянутыми лицами. Оживленные их голоса и громкая брань замолкли. Наймы у театров и вокзалов происходили без особого шума. Был сразу же наведен полный порядок.
ПОЖАРНАЯ КОМАНДА
Была преобразована и доведена до высокой степени пожарная команда, которой Власовский особенно усердно занялся. Были выписаны из-за границы паровые машины, заведены складные высокие лестницы, всякие другие усовершенствованные пожарные инструменты. Люди хорошо одеты. В особенности большое внимание было обращено на лошадей для пожарных обозов, Власовский был вообще большой любитель лошадей. Для частей молодые резвые лошади были подобраны строго по мастям: Пречистенская часть выезжала на вороных лошадях, Арбатская - на буланых и т, д. Подбором этим занимался он сам лично. У моего отца была тогда пара темно-серых молодых лошадей. В один прекрасный день околоточный передает нам просьбу "полковника" показать ему эту пару. К назначенному часу лошади были запряжены и отправлены на Тверской бульвар к дому обер-полицмейстера, где несколько раз должны были проехать мимо его окон, из которых он на них смотрел. К счастью, он нашел их неподходящими, иначе он бы их непременно купил, а нам было бы очень жаль с ними расстаться. Но каким образом он узнал об их существовании, остается тайной. Возможно, конечно, что полиция должна была сообщать ему сведения о подходящих для пожарных частей лошадях. Постоянно он являлся в пожарные части, производил внезапные тревоги и разного рода ученья пожарным командам. Команды эти действительно стали выезжать и являться на пожар с наивозможной тогда быстротой.
Надо припомнить, что тогда еще телефонов не было и о пожарах не извещали по телефону, а пожар должны были замечать дежурные пожарные с "каланчей". При здании каждой пожарной части существовала "каланча" - высокая тонкая башня с высоким шестом. На верхушке башни с устроенного вокруг нее балкона часовые пожарные, обыкновенно двое, неустанно обходя кругом башни, наблюдали окрестности и следили, не загорелось ли где-нибудь, и если замечали огонь, давали звонок вниз и подымали тревогу. Высокий шест на башне заканчивался рогаткой, от обоих рогов которой спускались шнуры. На этих шнурах в случае пожара вывешивались пожарные знаки - черные шары и кресты, а ночью - фонари, каждая часть обозначалась определенным числом шаров и крестов над шарами или под шарами. С постройкой в Москве высоких домов, долго превосходивших высотою пожарные каланчи, последние перестали удовлетворять своему назначению, так как с них нельзя было уже окидывать взглядом горизонта; телефон делал их также ненужными. Выезд пожарных при Власовском стал отличаться своеобразною красотою.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134