Мейсон стиснул трубку с такой силой, что у него побелели костяшки пальцев.
— Мистер Траск, это Джордж Хаггинс из окружной прокуратуры, — сказал голос. — Мне известно, что пока вы ничего не знаете. Я был на связи с капитаном Силверменом. Если вы ничего не услышите до пяти часов, то направитесь в «Бар и гриль» Гаррити?
— Да.
— Если обстоятельства сложатся таким образом, мистер Траск, пусть Фланнери выложит карты. Не давите на него. Ничего не требуйте. За вами не будут следить, вас не будут прикрывать. Никоим образом. Мы не можем рисковать. Он не должен ничего заподозрить. Но не теряйте головы. Не обвиняйте его. Пусть он ведет свою игру. И слушайте! Может, он будет как-то увиливать. Потом мы с вами попробуем во всем разобраться. Если выяснится, что он что-то знает, не теряйте хладнокровия! Вам никто не сможет прийти на помощь. Просто запомните его сообщение.
— Вы думаете, что таковое будет?
— Во всяком случае мы должны их переиграть, мистер Траск. Удачи!
— Спасибо.

В 1.15 Мейсон позвонил Эприл Шанд в «Уолдорф». После первого же звонка она сразу схватила трубку:
— Траск! Есть новости?
— Никаких.
— Ох, Траск!
— Похоже, они собираются передать послание через Фланнери, когда я в половине шестого встречусь с ним. Окружная прокуратура свяжется со мной.
— Хочешь, чтобы я приехала и побыла с тобой, пока ты не отправишься на встречу?
— Больше всего на свете… Но не надо.
— Как скажешь.
— Эприл!
— Да?
— Можешь ли ты приехать потом? Ключ от дверей я оставлю под ковриком. Если ты будешь на месте, когда я вернусь… что бы ни случилось…
— Я буду.

Время тянулось невыносимо медленно. В обычно прохладной квартире Мейсона стояла невыносимая жара. Казалось, даже Муггси испытывал странное напряжение. Поскуливая, он жался к Мейсону. В три часа Траск принял душ и надел новый летний костюм. Десять раз проверил содержимое карманов — чековая книжка, ручка. Он ходил по комнате, пока его рубашка снова не взмокла от пота. Зайдя в ванную, он сменил ее — теперь на нем была темно-синяя спортивная рубашка, на которой не видны следы пота.
Телефон зазвонил в 3.30. Это был Силвермен.
— Хаггинс звонил тебе?
— Да.
— Я тут подумал. Может, ты и не получишь никакого послания… то есть прямым образом, понимаешь? Но он может попросить у тебя большую сумму — чтобы оплатить долг Джерри. Понимаешь? Если она будет больше чем пара тысяч баксов, ты поймешь, что он должен расплатиться с кем-то еще, не говоря тебе, с кем именно. Сколько ты сейчас можешь выложить?
— Я только что получил за права на мою книгу. Деньги лежат в банке. Я их еще никуда не вкладывал. Если потребуется, смогу распоряжаться семьюдесятью пятью тысячами.
— Неплохо. Сколько ты готов отдать за возвращение детей?
На щеке Мейсона дернулась мышца.
— Ты — сукин сын. Сколько же, по-твоему, я готов за это отдать?
— Успокойся, — посоветовал Силвермен.
— Это ты успокойся!
— Позвонишь после разговора с Фланнери?
— Позвоню.

В 4.45 Мейсон, покинув свою квартиру, направился в «Бар и гриль» Гаррити.
В 5.20 Мейсон уже стоял на другой стороне улицы, прямо под черно-золотой вывеской похоронной конторы Доннелли. Толпа докеров в рабочих комбинезонах, покинув пирсы, двигалась в восточном направлении, ибо в пять часов смена кончалась. Многие из них заворачивали к Гаррити. К половине шестого в заведении было шумно и многолюдно. Мейсон рассматривал толпу в надежде заметить Фланнери до того, как тот зайдет внутрь.
Рядом с баром Гаррити стоял дом из коричневого камня с вывеской над дверью: «Общественный клуб Томаса А. Макналти». Небольшая струйка людей поднималась по его ступенькам, исчезая за дверью.
В 5.28 Мейсон пересек улицу и зашел к Гаррити. Заведение представляло собой старомодный салун, с опилками на полу, с тяжелыми медными плевательницами, продуманно расставленными вдоль стойки бара красного дерева. Три бармена работали не покладая рук, чтобы обслужить громогласную, гогочущую толпу грязных после работы клиентов. На длинном столе были выставлены бесплатные закуски — салями, печеночный паштет, копченая селедка, маринованные помидоры с чесноком, острый перец, крекеры, ломти итальянского хлеба. Темные панели стен украшали художественные календари, со страниц которых полуголые молодые дамы зазывно смотрели на клиентов бара. Надрывался музыкальный ящик. В дальнем конце помещения мигал телевизионный экран. На него никто не смотрел.
Мейсона встретили заинтересованные, но недружелюбные взгляды. Он тут же перестал привлекать к себе внимание. Траск протолкался к стойке бара. Один из барменов в белом переднике спросил, что ему угодно.
— Я кое-кого жду.
— Жди хоть до посинения, сынок, — без улыбки сказал бармен, — но дай людям выпить.
Мейсон отошел от стойки. У него снова стала дергаться мышца на щеке. Он машинально вынул очки из нагрудного кармана и протер их. Слегка прищурившись, Траск присматривался к лицам в переполненном зале. Микки Фланнери не было видно.
Минуло 5.40.
Кто-то потянул Мейсона за рукав. Он повернулся.
— Прошу прощения, — сказал невысокий человечек, стоявший рядом. Траск посторонился, чтобы тот прошел к стойке. — Это вы Траск? — спросил малыш.
Роста в нем было не больше пяти футов двух дюймов. Одет в обычный для докеров рабочий комбинезон. У него была круглая клоунская физиономия, то ли веселая, то ли мрачная.
Мейсон засунул очки обратно в карман.
— Да.
— Микки не смог прийти, — сказал человечек. — Он попросил меня переговорить с вами. Меня зовут Мидж Магуир.
— Где он хочет встретиться со мной?
— Он не хочет. Все бумаги у меня с собой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59