Вновь подняв голову пленного за волосы, та чтобы видеть лицо. Сергей злобно сузив глаза спросил: - Ну что, Алеша, будешь говорить? На вопрос Архипова партизан не ответил, он был мертвенно бледен, на лбу и под глазами блестели выступившие капельки пота. - Последний раз спрашиваю - будешь говорить или нет? - угрожающе переспросил Архипов и приставил лезвие кинжала к горлу Алексея. - Буду,- чуть слышно произнес тот дрожащим голосом. Сергей не ожидал что паренек так вот сразу расколется и согласится сотрудничать. - Молодец,- похвалил он Алексея и не давая опомнится стал задавать конкретные вопросы об отряде. По себе Архипов знал как легко стать предателем. Самое трудное произнести вот это первое и главное слово "буду", а дальше пойдет как по маслу. Человек сломавшийся морально старается выложить все до мельчайших подробностей как бы доказывая тем самым свою преданность новому хозяину. И если допрос повести правильно, то предатель начнет не просто рассказывать, а будет стараться подтвердить, доказать сказанное приводя убедительные факты. Убедившись в том, что Алексей действительно говорит все без утайки, Архипов приказал освободить его от пут. Пленнику дали закурить и он продолжал давать показания потирая онемевшие от веревок запястья рук. Вскоре и Вильгельм Шеель принял активное участие в расспросах Алексея с уточнением сведений на карте двухверстке. Со слов партизана выяснилось, что у отряда было две базы: одна, зимняя - располагалась в глухом лесном урочище, километрах в шестидесяти от деревни; вторая, летняя - всего в двадцати верстах. На это последней и находились партизаны с самого начала чернотропа. Алексей не только показал месторасположение баз, но и во всех подробностях нарисовал схемы подхода к ним. Кроме того он указал расположение постов и направлений откуда предпочтительнее нанести внезапный удар. Обсудив подробности Шеель и АРхипов решили подтянуть всю группу к лагерю партизан до вечера, а ночью на рассвете попытаться захватить его.
*** Мошкин в сотый раз перебирал известные ему факты, но расследование не шло. За эти дни проанализировав всю цепочку совершенного преступником, но логически завершенной версии выработать не мог. При расследовании любого преступления наступает такой момент затишья, преодолев который события начинают развиваться лавинообразно. Очень важно было пройти этот отрезок расследования хотя бы по инерции, но Мошкину, несмотря на все старания, осуществить задуманное не удавалось. Уже второй день, после разговора с дочерью убитого вахтера, Николай Федорович тщательно обдумывая все уединившись в своем кабинете. Тупиковое положение в котором оказался злило его и он в расстроенных чувствах курил сигареты одна за другой. Верхняя фрамуга окна хоть и была до отказа открыта, но дым в кабинете стелился солидными подвижными пластами. Никто не беспокоил его и это обстоятельство давало возможность, уже в который раз, не торопясь все обмозговать. Генерал, будучи в курсе следственного кризиса, утешал Мошкина надеждой, что возвращение капитана Скребнева возможно внесет что-то новое в это запутанное дело. И вот после стука в дверь в кабинете Мошкина наконец-то появился Алексей Иванович. - Здравствуйте, товарищ полковник, разрешите войти? - Здравствуй, прощай, проходи садись - рад тебя видеть. Всколыхнув пласты дыма капитан прошел к столу и сел на ближайший стул. Николай Федорович погасив очередную сигарету о край пепельницы:- У меня тут маленько накурено, но, думаю, ты меня за это не осудишь. Как командировка - удалась? - Если отвечать однозначно - да, но позвольте я доложу все по порядку. - Докладывайте, Алексей Иванович,- согласился Мошкин и сложив руки на столе в замок приготовился слушать. Скребнев тем временем разложил перед собой папку и несколько мгновений покопавшись в ней, вытащил на свет божий с десяток листов бумаги исписанных от края до края мелким убористым подчерком. - Николай Федорович, чтобы не задерживать вас, я не буду говорить о всех перипетиях командировки, а остановлюсь только на том, что представляет интерес для следствия. - Да докладывайте конкретно - по существу. - Дело Смирнова Афанасия Ивановича мне удалось получить, но не сразу. Суть в том, что осужден он был по пятьдесят восьмой - за измену Родине, а такие дела находятся в архиве другого ведомства. Ну это так к слову. Из материалов дела явствует,, что Смирнов находился в плену с 1941 года. - Подожди, Алексей Иванович, ты хочешь мне пересказать основные данные, которые нам уже известны. А мне нужны подробности: как в плен попал, лагерях был, каким образом в банде националистов оказался? - Хочу вас предупредить, Николай Федорович, что все дело представляет собой тоненькую папку. Видимо следствие велось второпях, для трибунала было достаточно факта измены Родине и того, что он был схвачен в бою с оружием в руках. В деле нет никаких свидетельских показаний, а как он оказался в плену, как попал в банду - все это записано с его слов. - И что он там наговорил следователю? - В показаниях Смирнов конечно оправдывает себя, ссылаясь на то, что в плен попал будучи контуженным. - Как вел себя в плену? - Утверждал, что вел себя как подобает бойцу Красной Армии, но это не подтверждено свидетельскими показаниями потому, что свидетелей просто нет. - А как же он объяснил свое участие в бандформированиях латышских националистов? - Ссылался на то, что сделал это не по своим убеждениям, а по принуждению - в противном случае "лесные братья" его просто бы убили. Что самое любопытное, он в своих показаниях называет некоего Ивана Измалкова, который вместе с ним прошел все эти годы плена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109