Он жил в своей съемной квартире и почти никуда не отлучался. Телефон Гуджиева прослушивался. Визуальное наблюдение велось. Но Днищева в большей степени привлекал сам склад. Однажды, когда охранник отлучился (а делал он это довольно часто), Днищев проник в подвальное помещение, вскрыл замок, обследовал комнату. В углу были свалены мешки, на которых типографской краской были отпечатано: "Сахар. Нетто..." Днищев достал нож, щелкнул лезвием. Когда посыпалась тонкая струйка белого порошка, он поначалу решил, что это какой-то наркотик. Собрал немного вещества в целлофановый пакетик. И удалился, закрыв дверь на замок.
Позднее он отдал вещество на экспертный анализ в техническую лабораторию "Русского Ордена". Когда через день ему принесли результаты анализа, он был поражен. И отправился к Кротову.
- Это гексоген, - коротко произнес Днищев.
Но Кротов, кажется, даже не удивился.
К генералу Бордовских Кротов приехал домой, договорившись предварительно по телефону. Он показал свое удостоверение охраннику, дежурившему у входа, и офицер даже отдал честь, прикоснувшись к фуражке. Затем Алексей Алексеевич поднялся на лифте на восемнадцатый этаж. Дверь с кодовым замком была открыта. Кротов вошел в квартиру, очутившись в огромном коридоре. Затем заглянул в гостиную. Бордовских сидел в кресле за низеньким столиком, на котором стояла бутылка "Наполеона", две рюмки, порезанный дольками лимон и посыпанный сверху солью.
- Как ты любишь, - сказал Бордовских. - Как мы в Афгане закусывали, с солью.
- Приятно удивляешь, что помнишь, - ответил Кротов, усаживаясь в кресло напротив. Они чокнулись, выпили по рюмке. Алексей Алексеевич пожевал дольку лимона. Бордовских не закусывал. Посмотрели в глаза друг друга.
- Лавр, остановись, - промолвил Кротов. - Это безумие.
Тот понял, о чем будет идти речь. Впрочем, знал об этом с самого начала. Кротов мог приехать только за этим. Теперь они тут оба. Два бывших соратника, друзья. Прошли не одну войну. А сейчас почти вместе, но порознь. Оба болеют за Россию. Но по-разному.
- Не безумнее всего, что творится во всем мире, - ответил Бордовских. - Ты погляди, что происходит. У нас, в России. Нищета, полное безверие, пустота. Надо встряхнуть жизнь. Как кузнечиков в банке. Чтобы они запрыгали.
- Люди - не кузнечики, - сказал Кротов. - Мы с тобой долго разговаривали на эти темы. С юности. Ты хочешь все ускорить, взорвать.
- Именно. Взорвать, - согласился Бордовских - А кто тебе дал право?
- Есть такие ситуации, когда право завоевывают. В борьбе. Сейчас идет третья мировая война. Мы воины, солдаты, Алеша, а не гражданские мыслители. Не чистоплюи. Мы привыкли работать без перчаток, по горло в крови. И ведь какая разница, сколько погибнет людей - десять или десять миллионов? В первом случае тебя назовут убийцей, во втором будут сравнивать с Наполеоном.
- Поэтому ты и коньяк купил с этим названием? - усмехнулся Кротов. Бордовских тоже улыбнулся.
- Я действительно рад тебя видеть, - искренно сказал он. - Поэтому и Днищева твоего привлек к своей операции. Пусть и "Русский Орден" послужит отечеству. Мы всколыхнем общество. Настроим мозги в нужном направлении. Очистим Армию от предателей. Прижмем хвосты олигархам. Раздавим Чечню. Да хотя бы ради этого - ради этой Чечни - стоит сделать то, что мы задумали.
- В тебе говорит кто-то другой. Рудный, Дугин. Но не ты. Ты болен.
- Нет, просто я хочу жить в великой России.
- Я тоже. Но нельзя ускорить процесс освобождения провокацией. Ты хочешь вмешаться в Промысел Божий. И вершить судьбами людей. Лавр, ты не Корнилов. Помни, как он сам кончил.
- Плевать! - ответил Бордовских. - Не читай мне нотаций. Пей коньяк. Операция запущена, теперь ее не остановить.
Кротов помолчал, поняв, что уговаривать его бесполезно.
- Вы планируете взрыв жилых домов? - спросил, наконец, Кротов.
- Что знают двое, то знает свинья, - повторил Бордовских свою излюбленную пословицу. - Но правды все равно не скроешь. Я тебе отвечу. Конечно, нет.
- Нет?
- Нет, - твердо сказал генерал, и Кротов понял, что он говорит правду.
Бордовских пояснил:
- Это неразумно и вызовет ожесточение. Хотя, что жалеть сотню-другую недоумков, которые все равно голосуют либо за Хакамаду, либо за Явлинского. И уж на всех президентских выборах будут за Ельцина. Мне их ничуть не жаль, они сами выбрали себе эту жизнь, жизнь бессловесных рабов. Но зато произойдет сдвиг в сознании у миллионов! Пойми ты это.
Он немного помолчал, опрокинув в себя рюмку коньяка, затем продолжил:
- Нет, это не дома. Это плотина на реке Москве в районе Печатников и бывшая свалка радиоактивных отходов в Орехово-Борисове, на Каширке. Как видишь, практически никто и не пострадает. Так, мелочь...
- Мелочь? - переспросил Кротов.
- Без нее не обойдешься. Нужна кровь.
- Ты так же говорил бы и о своих родственниках, доведись им погибнуть?
- Точно также, - убежденно сказал Бордовских. - Ради России.
- У тебя ничего не получится. Тебя обманут, - ответил Кротов.
Потом он встал, вышел из-за стола и направился к двери.
Глава пятая
1
У Латыпова оставалось два пути: продолжать обманывать либо Бордовских, либо Шамиля. Больше морочить голову обоим сразу и тянуть с них деньги было нельзя. И выйти из игры тоже. Слишком далеко он зашел. Просто исчезнуть ему не дадут ни тот, ни другой. Что делать? Латыпов сидел в туалете и обдумывал все варианты. В туалете, крохотном, со спичечный коробок, думалось гораздо лучше, чем в комнате или на кухне. На съемной квартире вместе с ним жили еще два человека, приставленных к нему Бордовских, для выполнения операции "Ноев ковчег". Этих людей он не знал, они были опасны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43