You are a loser, mister Chernobylsky. Ты неудачник, ты проигрываешь все, что можешь…
А лошади все бежали по беговой дорожке. Они круто выгибали шеи и хвосты, ритмично стучали копытами, гордо вскидывали головы, и их шоколадные крупы влажно блестели под солнцем. Я любовался ими невольно, и какоето зыбкое ощущение весеннего тепла, солнечнознобящего ветерка и позыва к движению, к бегу вдруг стало заполнять мои суставы, расслабленные бездельем и отчаянием старости…
Какого черта?
Какого черта я тогда не выяснил, почему Кожлаев перед смертью хотел увидеть эту Полину?
Какого черта она отказывалась ехать к нему даже за деньги?
И кто стрелял в Кожлаева?
И что стало с его казино, строительными фирмами, прочими бизнесами и квартирой на Софийской набережной?
А что, если…
Или - да ну его?
Нет, а в чем дело? Почему бы мне, в самом деле, не попробовать - так, ради любопытства… Ну и ради ее зеленых глаз, конечно. В конце концов, разве я не имею права посидеть на скамейке у Патриарших прудов - просто посидеть, как пенсионер. И случайно встретить ее: «О, Полина! Здравствуйте, как поживаете? Извините, что я тогда так грубо…» Нет, лучше сразу на ты, посвойски: «О, Полина! Привет, как поживаешь?» Да, именно так, сверху вниз, покровительственно. Ведь с бабами самое главное сразу взять верный тон - то есть быть хоть чутьчуть, но выше. А если покажешь им, что они чегото стоят или что ты их, не дай Бог, поставил на пьедестал, - все, пиши пропало. Нет, только на ты, сразу на ты…
Как назло, именно в эту субботу с ночи вдруг пошел снег. Да, весь март было плюс шесть - восемь, все уже думали, что весна, а оказалось - дудки, ни с того ни с сего минус пять, и утром метель со снегом. Лебеди на Патриарших обиженно уплыли в свой зеленый дощатый домик; цветочница спрятала гладиолусы и тюльпаны в киоск; на поплавкересторанчике, что возле памятника Крылову, официант опустил матерчатые грибки и унес под навес стулья изза столиков; на детской площадке тоже никого; «бегуны от инфаркта», промочив в снегу свои «найки», разбежались по домам; и даже на стройке соседнего жилого дома для новых русских рабочие ушли на перекур.
Я подмерз вышагивать по дорожке вдоль заснеженных скамеек. Тудасюда мимо подъезда Полины, тудасюда… Конечно, были бы деньги, можно было бы зайти в кафе «Маргарита», что рядом с домом Полины, или в бар «Под роялем», или в «Экипаж» - тут эти заведения со всех сторон пруда, воистину как в Брюсселе, Париже или Амстердаме. Но и цены такие же! На мою месячную пенсию в этом районе нельзя даже пообедать.
Девять утра…
Десять…
Одиннадцать…
Я уже изучил все эскизы будущих здешних дворцов, вывешенных на заборах новостроек, а также все вывески и витрины кафешек, бутиков и маленьких продовольственных магазинчиков. И я уже устал вскидываться и напряженно замирать каждый раз, когда у подъезда Полины притормаживает очередная машина. Черт возьми, а кто мне сказал, что она каждый день приезжает домой после девяти утра? И вообще, может быть, она сейчас в Париже, в Лондоне, в Риме… Она же сказала тогда, что у нее кастинг. То есть она не профессиональная проститутка, а модель. Или это одно и то же? Во всяком случае, она сейчас может быть за границей на какомнибудь фестивале мод или просто с любовником. А я тут мерзну, как последний дурак…
Я подошел к ее подъезду. О, тут появился последний штрих евроремонта - новенький домофон с инструкцией на красивом медном щитке. Следуя этой инструкции, я набрал сначала "0", а потом номер квартиры - «16».
- Who is it? [2] - вдруг спросил из домофона мужской голос.
- ФСБ, - ответил я и добавил поанглийски: - Open up! [3]
К моему изумлению, дверь тут же негромко загудела, я потянул ее на себя и открыл.
Затем, гадая, кто же это мне ответил - или я ошибся и набрал не 16 ю квартиру? - я поднялся лифтом на шестой этаж. Дверь 16 й квартиры была открыта, в ней стоял какойто взлохмаченный конопатый парень в шортах и майке «Toronto Maple Leafs».
- Oh, shit! [4] - сказал он. - Я думать, это FedEx. Who are you? [5]
- I'm from FSB, Federal Security Service [6]. - И я показал свои корочки, но издали, не давая их ему в руки. - And you? [7]
- Вы должны знать, кто я, если звоните мне, - резонно ответил он поанглийски. - Я Кристофер Рафф, корреспондент «Торонто стар».
- Nice meeting you [8], - сказал я по-книжному. - Is Polina home? [9]
- Polina who? [10]
- Полина Суховей. Девушка, которая жила здесь несколько месяцев назад.
- О, эта! К сожалению, она тут больше не живет.
- А вы не знаете, куда она переехала?
- Неа…
- А вы давно здесь?
- Я въехал две недели назад. Она красива?
- Кто?
- Ваша Полина.
Я усмехнулся:
- Да! А почему ты спрашиваешь?
Он тоже усмехнулся:
- На случай, если она появится забрать свою почту.
Я заинтересовался:
- А ты получил ее почту?
- Только одно письмо.
- Дай посмотреть.
- Why? - разом напрягся он и перешел на русский: - Пошему?
- Потому что я из ФСБ. That why, - сказал я жестко. - The girl has vanished, девушка исчезла, и мы ее ищем. Понимаешь?
- But that letter came from her mother. Or sister… [11]
- Откуда ты знаешь?
- 'Cose I can read Russian! [12] - гордо ответил он. - Это написано на конверте: «от Нади Суховей». Надя - это женское имя, верно?
- Дай мне глянуть.
Он поколебался секунду, потом сказал:
- All right, come in [13].
Вслед за ним я зашел в квартиру. И поразился: это был образец того, что может мужчина сделать из уютного женского гнездышка всего за две недели! Розовые гардины на окне заброшены наверх, на кронштейн, так, что окно оголено и смотрит прямо в снежную замять и на крышу новостройки дома через пруд. Под окном вместо софы и телевизора, сдвинутых в угол, стоят табурет и стол с компьютером, принтером, факсмашиной, телефоном и грудой бумаг. Трельяж и косметический столик завалены деловыми папками и видеокассетами, на полу стопки книг, три фотокамеры и магнитофон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23