.. согласись, ты была не права. Костюмы мне действительно нужны...
- О нет! Шляпка была отличная. С неё только бант сорвать... Я такую модель видела только в кино!
- Но мы же не в кино!
- Еще бы! Такого не бывает ни в одном кино! Потому что не объяснимо! Жадностью это оправдать нельзя. Она стоит меньше твоих костюмов. Да и вообще, не нам с тобою говорить о деньгах. Что это? Безумное крохоборство? Вредность?! Это... это... просто сказочный сволочизм! Ну что, что стоило тебе купить мне такую мелочь!
- Вот именно, потому, что мелочь. К тому же зеленая! Ты завтра же забудешь про свою шляпку. Я тебя знаю.
- Но сегодня!
- Все. Пора тебя выгуливать. Я понял, что нам надо как можно чаще менять пейзажи. - Сказал он. Расплатился, взял по-простецски со стола очередную бутылку с Шато и, не обращая внимания на удивленный вид официанта, по видимости оттого, что он никогда не видел, чтобы пили такое дорогое вино тридцатилетней выдержки в таких количествах, Кирилл вышел с Алиной под руку на набережную.
- Черт, забыл купить у них бокалы. Придется, пить, как школьники из горла, - вздохнул он, снял кожаную куртку, подстелил под себя, так чтобы хватило Алине, и сев, продолжил: - Вот если бы ты захотела тот перстень с изумрудом...
- Ясно, почему тебе приятней перстень в несколько десятков тысяч долларов - я умру, а он останется. А шляпка, зонтик - из них конечно денег не сделаешь. Их не заложишь. А я идиотка, пожалела тебя. Подумала, зачем тебе разоряться на такие безумно дорогие украшения для полудохлой жены. Я и не думала, что это выгодно для тебя. Что у тебя все в казну!
- Да ничего мне не выгодно. Ты можешь и его умудриться потерять в пять минут, что я не знаю. Все дело в том, что ты вдруг стала относиться к вещам, как к воздушным шарикам.
- Но это же так естественно. Ты посмотри, что осталось из вещей от людей прошлого века? Да ничего. Все растворилось, разложилось во времени. Если конечно не считать предметы антиквариата, но это как марки, этикетки... Но судя по дому моего дядюшки - все это так неудобно...
- Остался дом твоего деда, осталась мебель в нем, которой можно было бы ещё пользоваться и пользоваться. Это просто мы, со своими революциями привыкли уничтожать, и ценить лишь все новое... Здесь дело не в жадности, не в скупердяйстве, а в элементарной аккуратности.
- Но ведь шляпку тебе мне купить жалко, потому что кто-нибудь из нас обязательно сядет на неё для начала, а потом я её вообще забуду её на лавочке в каком-нибудь сквере. В третьих - я действительно не представляю, куда и к чему её надеть. А вот перстень... Но и его так просто не наденешь.
- Да хоть бы ты его потеряла на следующий день, повторяю тебе - я бы слова тебе не сказал, клянусь! Но он был как раз для тебя!..
- Но ты не купил же его мне в подарок, сам по себе, сюрпризом.
- Но попробуй я купи тебе его, не примеряя?! Стоит все же не дешево.
- А вот как!
- Потом доскажешь. Посиди здесь, я попробую найти туалет. Сторожи бутылку. Он ввинтил бутыль в гальку, и ушел.
Алина посмотрела ему вслед, потом на эту почти опорожненную бутылку. Все унизительные для неё моменты этого дня вспыхнули в ней с особой яркостью и вдруг погасли. Все стало пусто. Словно окончилось, заставлявшее проливать её горькие слезы кино и экран погас. Она встала и пошла.
Городок спал. И вдруг гигантскими трухлявыми, изъеденными муравьями, пнями казались здания в стиле модерн. Они лепились друг к другу, теснились невыносимо, так, словно старались вытеснить её из их серого покоя. Алина шла и шла, словно гонимая чуждым миром. Она дошла до строительного забора огораживающего годами ремонтируемый Средиземноморский дворец, преодолела перегороженную улицу, с её хламом, запахом разрухи, и пошла вперед в сторону железнодорожного вокзала, прошла туннель, над которым походили пути, ещё несколько неожиданно откровенно невзрачных улочек, на которые не заходят туристы, вышла на большую дорогу и очнулась. Холодно. Пронизывающий ледяной ветер валил с ног. Куда идти-брести?..
Мимо неё пролетел шикарный "Опель", и вдруг вернулся задним ходом, остановился.
ГЛАВА 5
К ней вышел мужчина лет шестидесяти в элегантном костюме, он что-то спрашивал её по-французски, но она лишь твердила по-английски "ошибка, ошибка" и добавляла: - пардон.
Потом она поняла, что его встревожил её одинокий вид на дороге, и он хочет помочь ей. Названия гостиницы она не помнила. Но помнила адрес своего домика в Каннах, его-то и произнесла с трудом. Он предложил её сесть в машину, развернулся на трассе, явно нарушая правила. Впрочем, трасса была пуста, и помчал её в Канны.
Они остановились у её бывшего дома. Алина напрасно звонила в звонок в калитке, хотела расшатать замок, но этот ржавый старинный агрегат оказался слишком прочным. Она больше не владела ключами этого дома. И он стал чужим.
- Слиип, спит, мой муж-хазбенд, - пояснила она подвозившему её мсье Оноре. Он понял её. С этих слов начался их эсперанто. Он предложил ей мобильный телефон. Но телефона в номер гостиницы в Ницце она не помнила, его мобильный тоже. Это Кирилл имел феноменальную память на цифры. Такую, что она даже не утруждала себя никогда запоминаниями. И даже в случае потери своей телефонной книжки всегда могла обратиться к мужу. "Я без него вся какая-то никчемная" - с горечью подумала она.
Оноре вышел из машины, и мимикой, жестами, смесью слов из нескольких языков объяснил ей, что не может оставить такую женщину ночью одну, и предлагает ей переночевать у него, и звонить из его дома её мужу. У Алины не было выбора. И они снова помчали по шоссе в обратном направлении, когда миновали вокзал Ниццы, Алина заволновалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133