У популярности всегда есть изнанка: из-за того, что темой его очерков служило попранное человеческое достоинство, Добрынина стали преследовать люди с так или иначе искалеченными судьбами. Не ограничиваясь письмами и телефонными звонками в любое время суток, они, вконец озлобленные реальной или кажущейся несправедливостью, подкарауливали Добрынина в подъезде и уже не просили, а требовали, чтобы он написал об их несчастьях. Бывало и хуже - один настырный тип с явными признаками распада личности трое суток дневал и ночевал на лестничной площадке возле его квартиры, угрожая то мордобоем, то самосожжением. Кончилось тем, что вторая жена поставила Добрынину ультиматум: или он к чертовой матери завязывает с публицистикой, или она уйдет от него, хлопнув дверью.
Полгода спустя по причине, весьма далекой от публицистики, его жена действительно ушла к греку-кооператору, а он по-прежнему писал очерки, находя удовлетворение в том, что помогает обездоленным выпутаться из беды.
Независимый по натуре, Добрынин не любил, когда ему навязывали заказной материал, однако с большой охотой откликнулся на приглашение недельку погостить у Вороновского, по достоинству слывшего редкостным хлебосолом. Добрынину опостылело изо дня в день питаться всухомятку, а в Комарове к столу подавались такие изысканные блюда, что после звонка Вороновского он долго глотал слюну. Наряду с необоримым желанием всласть пображничать, Добрынина подталкивала в путь-дорогу и уверенность в том, что Вороновский наверняка снабдит его захватывающей информацией.
Ни для кого не секрет, что Виктор Вороновский и Евгений Скворцов не разлей вода. Между тем, как ни грустно в этом признаться, Добрынин, знавший обоих без малого двадцать лет, по сей день не выяснил, кто в тандеме ведущий, а кто ведомый. По занимаемому положению генерал-лейтенант Скворцов неизмеримо выше юрисконсульта Вороновского, однако характер взаимоотношений старых друзей зачастую свидетельствовал об обратном. А как поймешь, в чем корень, если они оба находятся под покровом Лубянки и Старой площади?
В пятницу, 25 августа, Добрынин купил билет на ночной экспресс "Красная стрела" и съездил в редакцию журнала "Закон и совесть" за командировочными документами. Этот журнал был органом Министерства юстиции, а в состав его редколлегии входили либо первые, либо вторые лица ведущих правоохранительных структур страны, вследствие чего выданное там редакционное поручение открывало двери судов значительно надежнее, чем удостоверение члена Союза писателей. А вечером, привычно собираясь в дорогу, он положил в кейс бутылку коньяка "Энисели", чтобы не являться в Комарово с пустыми руками.
- Арик, на кого ты похож? - огорченно произнес Вороновский, когда Добрынин, пошатываясь, с потугами выпростался из гостевой "волги", посланной за ним к Московскому вокзалу. - Где же ты набрался с утра пораньше?
- Старик, видит Бог, не хотел, - тяжко отдуваясь, покаялся Добрынин. - В "Стреле", черт его дери, нарвался на знакомого кинодраматурга... Крепкий, сволочь! Приняли мы по килограмму "Столичной", потом откуда-то взялся портвейн "Три семерки", а после Малой Вишеры втемяшилось мне в голову, что не грех залить эту бурду коньячком... Са-амую малость... Витя, солнце, дай я тебя расцелую!
С ног до головы одетый в джинсовую "варенку", бородатый, с налитыми кровью глазами, Добрынин по-медвежьи распахнул объятия, но попытка сближения оказалась тщетной - железная рука Вороновского удержала его на дистанции.
- Собачка! - умилился Добрынин, за неимением лучшего обнимаясь с эрдельтерьером. - Родная!.. Я всегда говорил, что собаки - самые душевные люди! Познакомимся? Меня зовут Аристарх, а тебя как? Кабысдох?
Требовались экстренные меры для оздоровления подгулявшего гостя, что и было выполнено Вороновским, при содействии Алексея Алексеевича, с тактом и знанием дела. Для начала Добрынина два часа продержали в сауне, затем накормили раками с баночным пивом "Хольстен" и уложили в гамак, где он проспал до вечера, оглашая окрестности заливистым храпом, а затемно разбудили, чтобы влить в него котелок щавелевых щей. Утром, трезвый как стеклышко, Добрынин съел две тарелки геркулесовой каши, принес извинения и заверил Вороновского, что готов к труду и обороне.
Зная, что Добрынин привык самостоятельно докапываться до истины, Вороновский вручил ему досье Тизенгауза, сопроводив сдержанным комментарием. Вот позиция обвинения, вот линия защиты, а дальше, милости прошу, делай все что заблагорассудится. Гостевая "волга" с водителем закрепляется за Добрыниным до конца командировки, а если возникнут какие-то неясности, то он, Вороновский, прольет на них свет в меру своего разумения.
В воскресенье Добрынин знакомился с досье, беспрестанно костеря себя в пух и прах. Дело Тизенгауза близко не лежало к тому, чем он всерьез интересовался в последнее время, но, с другой стороны, отступать было некуда - если он откажется писать об осужденном ни за понюх табаку коллекционере, Вороновский затаит обиду. Дернул же его черт мешать портвейн с водкой и коньяком!
В понедельник Добрынин ни свет ни заря отправился в Ленинград, так и не решив, браться за журналистское расследование или с позором возвратиться в Москву. Ссориться с Вороновским ему не захотелось, поэтому он скрепя сердце буркнул водителю адрес Тизенгауза.
Часа три, изредка перемежая исповедь Тизенгауза уточняющими вопросами, Добрынин с кислым видом слушал историю его мытарств, после чего осведомился, где он сейчас работает. Нигде, объяснил Тизенгауз, так как работа эксперта ему отныне заказана, к музеям и к другим искусствоведческим учреждениям его не подпускают на пушечный выстрел, а в районном бюро по трудоустройству он получил лишь одно конкретное предложение - пойти на завод учеником токаря.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229