– Не пора нам к ним на виллу? – снова спросил Мещерский. Ему внезапно захотелось, чтобы все это поскорее закончилось: Прага, вилла, формальности пограничного порядка, сопровождение тела, положение во гроб, траурный марш. Эх, жизнь, чего ж ты так с нами, а? Ведь были же и мы… «Был же и я когда-то счастлив, жил в плену у ангелов, ходил на вурдалаков»… О боже, а это еще откуда вылезло, из каких потаенных углов? Он снова закрыл на мгновение глаза – черт, и правда ничего нет вне меня. Совсем. И колокол не звонит.
– Мне все же кажется, что это было убийство, Вадик, – сказал он громко. – А вот политическое или по каким-то другим мотивам…
Немцы-идеалисты за соседним столиком расплатились и шумно задвигали стульями. Мещерский невольно им позавидовал – здоровые, пивом налитые под завязку. Сейчас вот небось двинут на Карлов мост с девицами знакомиться, а потом куда-нибудь в бар или в стрип-клуб на всю ночь. А у них с другом Вадиком гробовое поручение. А дома в Москве плачущая Катя и вообще…
– Я говорю, лично мне кажется, это не что иное, как убийство. А здешняя медицина вскрытие проводила? Возможно, это был какой-то сильнодействующий яд вроде рецина, – повторил он громко свою догадку, ожидая реакции Кравченко.
Ее не последовало. Кравченко хмуро пил свое пиво, которое адски горчило в этот дивный пражский вечер. На Староместской площади, стараясь передудеть друг друга, заиграло сразу два духовых оркестра.

Глава 4
ДЕТИ СВЯЩЕННИКА

В тренажерном зале был погашен верхний свет – косые лучи закатного солнца пронзали узкие горизонтальные окна, прорезанные под самым потолком, рассеиваясь по белым японским татами золотистой пылью. Павел Арсеньевич Шерлинг в синем хлопковом кимоно закончил тренировку – вот уже месяц, как он осваивал приемы кен-до. До этого была подготовительная стадия карате-до, а перед этим китайская гимнастика ушу. Павел Шерлинг – известный и модный в прошлом в столице адвокат, потом советник по юридическим вопросам, а ныне душеприказчик Петра Петровича Шагарина, в плане восточных единоборств и философии был натурой пылкой и увлекающейся.
Тренажерный зал в японском стиле с примыкающей к нему японской же баней был оборудован им в его загородном доме в Подмосковье на Новорижском шоссе. Все здесь радовало глаз «ваби» – простотой, неброскостью, функциональным своим назначением – светлая сосна стен, коричневый лак пола, белые хлопковые татами, с которых горничные по утрам сдували каждую пылинку. Жена Павла Шерлинга Лидия Антоновна «японщиной» не болела, предпочитала заниматься йогой и фитнесом в плохую погоду на застекленной террасе, оборудованной под оранжерею, а в хорошую – на свежем воздухе. Жена следила за собой всегда, и Павел Шерлинг уважал ее за это. Они прожили вместе двадцать лет, имели взрослую дочь Машу. Но сами еще, к счастью, были относительно молоды, потому что поженились очень рано.
На ранней женитьбе настояли их родители. В середине восьмидесятых, когда все это происходило, подобное выглядело каким-то анахронизмом – чуть ли не натуральное сватовство, смотрины, сговор. Но все дело было в семьях, из которых они с женой происходили. Они оба были детьми священнослужителей. Отец Павла Шерлинга был настоятелем храма в селе недалеко от города Александрова. Отец Лидии возглавлял один из столичных приходов – только-только отреставрированную в начале «перестройки» церковь на Марксистской улице. Да-да, оба они были «поповичами», и брак их, собственно говоря, был предрешен. Что ж, Павел Шерлинг никогда не обижался в этом плане ни на судьбу, ни на своих родителей – он очень любил жену. Особенно за то, что и она, как в свое время и он, нашла в себе силы измениться и стать другой.
Павел Арсеньевич был четвертым ребенком в семье. Зато единственным сыном, остальные были сестры. По желанию своего отца он тоже должен был стать священником: закончить духовную семинарию, рукоположиться и получить приход. Но отец его был человеком мудрым и посчитал, что профессия юриста карьере священника не помешает, а только поможет. Собственным юристом может гордиться любая епархия, и правовых вопросов у церкви не меньше, чем у светских институтов. Так что первое свое образование Павел Шерлинг, опять же по настоянию отца, получил на юридическом факультете. Затем он должен был пройти ускоренный семинарский курс, жениться на дочке настоятеля московского храма и начинать свое собственное служение.
Отец Шерлинга не смог довести этот план, намеченный им для своего сына, до конца – он скончался от инфаркта в Великий четверг. Павел женился на Лидии, но вместо духовной семинарии пошел работать в московскую коллегию адвокатов. Отца не было в живых, и некому было сказать «я тебе запрещаю» на такое решение. Впоследствии Павел Шерлинг часто думал о том, что было бы с ним, с его женой Лидой, с их дочерью Машей, если бы он все же стал священником. Где бы они жили и как? Что было бы с ними сейчас? И это касалось не только материальной стороны, это касалось всего. Уж, наверное, тогда бы его жена так тщательно, так самоотверженно, так фанатично не следила бы за собой и в свои тридцать семь не выглядела бы старшей подружкой их девятнадцатилетней дочери Маши. Да и он сам бы считал занятия кен-до на белых как снег японских татами досадным чужеродным грехом. И уж конечно, судьба в этом случае никогда бы не свела его с Петром Петровичем Шагариным – ныне покойным.
Когда позвонили из Праги и сказали, что Шагарин умер, он, Павел Шерлинг, в это сначала не поверил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15