– Есть в этой личности некий скрытый потенциал…
Однажды я уговорила брата сыграть с Лоськой в шахматы. Илюха пожал плечами и сел за доску – из вежливости. После первого проигрыша он сдвинул на лоб очки и взлохматил кудлатый затылок. После второго мигал полминуты.
– Ты, отрок, где учился сей древней и мудрой игре?
– Не знаю… Сперва у отца, потом с кем придется…
– Уникум…
А когда Лоська ушел, Илья стал внушать мне, что Лоську надо направить к хорошим наставникам. “Тогда дитя через какое-то время потрясет основы шахматного Олимпа”.
На следующий день я спросила у Люки:
– У вас во Дворце есть шахматный кружок? Надо там показать Лосенка, Илья говорит, что он будущий Карпов и Каспаров.
Люка и Лоська были уже знакомы и относились друг к другу вполне по-приятельски. Люка сказала, что кружок есть и даже работает, несмотря на летние каникулы. Мы стали уговаривать Лоську пойти и записаться. Он, конечно, сперва упирался. Во-первых, говорил, что шахматы для него это так просто, вроде забавы и способа раздобыть “на мелкие расходы”. А во-вторых…
– Кто меня туда пустит… – он крутнул поясницей, и его перемазанные штаны взметнулись, как истрепанное в походах знамя, а рыжая футболка с дыркой на пузе перекосилась.
– У тебя что, нет приличных штанов и рубашки? – спросила бесцеремонная Люка.
Лоська сказал, что есть. Но к чистым рубашкам пыль и мусор все равно пристают почти сразу, а свои “пижонские и почти новые” джинсы он терпеть не может, потому что в них жарко и “внутри они как тёрка”.
– Придется потерпеть, – безжалостно решила Люка.
Приодетого и причесанного Лоську мы привели во дворец. Люка чувствовала себя здесь хозяйкой, сразу отыскала нужную комнату (с двумя большими шахматными конями на двери), безбоязненно шагнула через порог, потянула меня и втолкнула Лоську.
С десяток мальчишек и девиц – лет от восьми и до шестнадцати – сосредоточенно молчали за шахматными столиками с двойными часами. Худой горбоносый гроссмейстер с круглыми очками, лысиной и кудряшками на висках двигался на цыпочках между столиками, поглядывал, что-то говорил вполголоса. Люка нарушила чинную тишину отчетливым “здрасте” и вопросом, можно ли записать новичка.
Все заоглядывались. Гроссмейстер слегка поморщился, но вежливо (культурный же человек!) разъяснил, что запись новичков будет проводиться в сентябре.
– Но настоящий талант не может ждать! – дерзко заявила Люка.
Гроссмейстер обвел нас взглядом поверх очков и пожелал узнать, “кто именно носитель объявленного выше таланта”.
– Вот он! – Люка двинула вперед страдающего от джинсовой “терки” и смущения Лоську.
– И юноша готов продемонстрировать свои способности? – осведомился гроссмейстер. Лоська буркнул, что готов.
– Кто хочет посмотреть, каковы данные молодого человека? – учтиво спросил руководитель своих питомцев. Захотел парнишка лет четырнадцати – круглощекий и простоватый на вид, он только что разгромил свою партнершу, кудрявую цыганистую девицу. Молча показал “юноше” на освободившийся стул. Я увидела, что Лоська вмиг позабыл про все неудобства. Слегка напружинился. Сел, полушепотом сказал противнику:
– Только давай быстро, блиц.
– Н-ну… давай, – парнишка надавил кнопку часов…
Через две минуты с Лоськой захотели сыграть сразу двое. Потом выстроилась очередь… Гроссмейстер стоял за спиной Лоськи, согнув спину, и чесал снятыми очками лысину…
Мы поняли, что это надолго. Люка шепнула Лоське “мы пока погуляем, без нас не уходи” и повела меня показывать дворец.

Фрегат “Виола”
1
Дворец Детского творчества иначе называют Арамеевским. Потому что в начале девятнадцатого века это громадное здание построили по заказу Модеста Арамеева, владельца золотых приисков и всяких заводов. Потом у дворца было много других хозяев, но название осталось по имени первого. После революции там размещались то армейские штабы, то какие-то конторы, то грозная ВЧК, но в конце концов советская власть распорядилась мудро: велела отдать этот дом ребятам. Так появился Дворец пионеров.
Когда пионеров не стало, название сменили на другое, “неполитическое”. Но больше ничего не изменилось. Как и раньше, работали кружки, ансамбли, оркестры, секции…
Снаружи Дворец красив. В газетах любят писать: “Одно из самых привлекательных зданий старого города”. Он красно-кирпичный, с белыми карнизами и орнаментами, с витыми полуколоннами на фасаде, со стрельчатыми окнами и чугунными решетками балконов и наружных лестниц. Одни говорят – “викторианский стиль”, другие – “готический”. А самые умные специалисты морщат нос – “эклектика”, то есть безграмотная смесь стилей. А по мне так и пусть смесь, зато красиво.
Дворец тянется по склону невысокого холма – в центре он трехэтажный, в других местах – один или два этажа. Над фасадом – круглая башня (в ней дворцовый планетарий), по углам – тоже башенки, только поменьше и остроконечные… Иногда глянешь, и кажется – не дом, а целый городок.
Фасадом и широким крыльцом Дворец выходит на мощеную площадь Повстанцев, посреди которой памятник декабристам – три бронзовые фигуры в треуголках и длинных шинелях. А сзади ко дворцу примыкает большущий вековой парк, в нем всякие беседки, пруды и даже маленький водопад…
Но это все – снаружи, а сейчас мы с Люкой шли внутри дворца. Я бывала здесь и раньше, но все как-то по определенным делам – то на концерте в зрительном зале, то с экскурсией в планетарии, а побродить по всему зданию не случалось. Только теперь я поняла, какой он громадный, Арамеевский дворец. Гораздо больше, чем при взгляде с улицы, хотя и тогда он кажется великаном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17