- Да Ерохина же! Два километра от тракта, на старой дороге.
Колыванцев отчаянно хлопнул себя по карманам.
- Какой дьявол его туда понес?! Где я тебе возьму Великанова?!
Он здесь раз в сутки бывает! Чего чепуху-то молоть!
Алешка отступил на шаг.
- Что вы на меня кричите? - тихо сказал Алешка.
Он еще хотел добавить, что не заставлял Ерохина опрокидывать
прицеп, а Великанова - лишь раз в сутки приезжать на полевой стан...
Но Колыванцев замолчал, вздохнул и неожиданно спросил:
- Есть хочешь?
Алешка посмотрел в глаза Колыванцеву - припухшие, усталые и
немного виноватые. Вытер локтем вспотевший лоб и кивнул. Он и правда
хотел есть.
Они прошли через широкую утрамбованную площадку. Словно кто-то
расчистил здесь футбольное поле. По краю площадки было вырыто
несколько узких глубоких ям. "Для столбов, - понял Алешка. - Может
быть, еще успеют поставить сегодня? Интересно, что такое
зернопульты?"
- Уморился, пока ехал? - на ходу спросил Колыванцев.
- Да нет, - сказал Алешка и постарался шагать пошире.
- Все же без седла, на ногах. Километров двенадцать накрутил.
- Подумаешь, - сказал Алешка и вспомнил Юркин язвительный
шепот. Собирались на рыбалку, и Юрка шептал: "Ну его, Борь, маминого
сыночка. Еще заплачет по дороге, что устал..."
Шиш тебе, Юрка!
У дальнего вагончика дымила походная кухня, похожая немного на
старинный паровоз.
- Катюша! - позвал Колыванцев.
Маленькая смуглая Катюша выскочила из-за кухни. "Будто
прокоптилась здесь у огня", - подумал Алешка, и ему стало почему-то
смешно.
- Осталось у тебя что-нибудь? - спросил ее Колыванцев.
Блестя белками глаз, Катюша затрещала:
- Ой, господи, Дмит-Васильич, ковалевцы не приезжали, Мохов не
приезжал, студенты тоже. Совсем, что ли, не будут обедать? Куда я
буду все это девать?
- Покорми человека. - Дмитрий Васильевич подтолкнул Алешку в
спину шершавой ладонью.
Алешка получил полную чашку супа из разваренной картошки с
коричневыми крупинками мяса.
Раньше, когда мама водила его к кому-нибудь в гости, он всегда
отчаянно смущался за столом. Давился пирогом, захлебывался чаем и от
неловкости начинал болтать ногами, что, по утверждению мамы, было уж
совсем скверно.
А тут он не стеснялся. Нисколько. Сел прямо на землю, опустил
ноги в яму для столба, поставил посудину на колени и взялся за
ложку. Но алюминиевое дно обжигало колени. Тогда Алешка отошел к
траве, лег на живот, поставил чашку перед собой. Сейчас же из травы
попрыгали в суп крошечные зеленые букашки. И сварились. Алешка
вздохнул:
- Вот сумасшедшие. - И стал вылавливать их кончиком ложки. Но
рыгали все новые, и он махнул рукой.
Суп был горячий, и Алешка глотал, не разбирая вкуса. Краем
глаза он увидел, как лихо подкатил тяжелый грузовик. Из кузова
сбросили доски и осторожно спустили какой-то мотор.
К водителю подошел Колыванцев. Что-то сказал, и громадная
машина послушно попятилась, развернулась и пошла назад, поднимая
летучую пыль.
Алешка отнес посуду Катюше.
- Добавку? - спросила она.
Он засмеялся и замотал головой.
- И куда я все это дену? - жалобно глядя на котел, протянула
Катюша.
На другом конце тока Алешка разыскал велосипед. Подъехал к
Колыванцеву.
- Уже? - рассеянно спросил тот.
- До свидания, - сказал Алешка. - Мне к четырем обязательно
надо домой.
- К четырем?
Дмитрий Васильевич вздернул рукав и показал часы. Было три
минуты пятого.
Дорога прямая и ровная. Груженый "ЗИЛ" идет мягко. Лишь изредка
его тряхнет на случайной кочке. Тогда у велосипеда бренчит звонок и
начинает медленно крутиться заднее колесо. Велосипед лежит у кабины,
воткнувшись рулем в зерно. Алешка сидит рядом. Сидеть хорошо. Он
зарыл в пшеницу ноги. Зерно сухое и прохладное. И поэтому даже
солнце кажется не таким жарким. Да и не высоко оно, не так, как в
полдень. Ветер бьет навстречу короткими хлесткими волнами. Эти волны
пахнут теплой сухой землей, дымом торфа и смолистым воздухом леса.
Так бы ехать и ехать все время.
Но Алешке надо скорее домой. Василий, наверно, пришел уже и
спрашивает, где велосипед. Он требует, чтобы к его приходу "машина"
всегда была на месте. Поэтому и едет Алешка на грузовике.
Устроил его Колыванцев. Он вышел на дорогу и махнул первой же
машине, и та затормозила, подняв перед собой серое пылевое облако.
Водитель высунулся из кабины. Это был очень пожилой шофер. И,
наверное, он казался еще старше, чем был на самом деле. В морщины
набилась пыль, и они стали резкими и темными. Лицо недовольное, даже
суровое.
- Закурить есть? - спросил Колыванцев.
Шофер молча протянул ему пачку и щелчком выбил сигарету.
- В Юрты сейчас? - поинтересовался Колыванцев, отыскивая в
кармане спички.
- В Юрты.
- Мальца захвати. Ему туда же.
Шофер мельком взглянул на Алешку.
- Я еще в Боровое заскочу. Зерно-то надо ссыпать.
- Ну, заскочишь, а потом в Юрты. Все равно скорее, чем он на
педалях пилить будет. Приехал, понимаешь, Ерохина выручать. Устал,
пока крутил.
- Я не устал. Просто мне надо быстрее, - объяснил Алешка.
Шофер не обратил внимания. Спросил Колыванцева:
- А с Ерохиным что?
- Сел в песке.
- Вот рыжий балалаечник, - сквозь зубы сказал водитель.
Почему балалаечник, было непонятно.
- Дмитрий Васильевич, а поехали уже его вытаскивать? -
озабоченно спросил Алешка.
- Поехали уже.
- Великанов?
- Нет, другой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9