- Буду весьма благодарна.
- Ого, весу-то... Наверно, наши тетрадочки?
- Ваши... Но лично вашей тетради, Климов, я не нашла и крайне
этим озадачена. Вы не сдали работу?
- Увы,- сказал длинный Климов.
- Почему же? Я не верю, что вы не сумели решить.
- Я и не пытался, Вера Сергеевна, вздохнул Климов.- Совершенно
не о том были мысли.
- Если не секрет, о чём же они были?
- Не секрет, но трудно объяснить... Кажется, о смысле жизни.
- Ну и... отыскали смысл?
- Увы,- опять сказал Климов.- И от огорченья подумал: пускай уж
лучше двойка.
- Жаль,- сказала Вера Сергеевна.
- Ничего, я до конца четверти исправлю.
- Жаль, что не доискались до смысла жизни. А ставить двойку я
вам не собираюсь. Даже не имею права.
- Почему?- искренне удивился Климов.
- По ряду причин. Самая простая та, что эта работа была внепла-
новая, сверх программы, я её дала вам для проверки. Так что ставить
двойки я не могу... Хорошие оценки - другое дело. Вот, например,
как пятёрка Векшина...
- Ой, правда?!- возликовал Кирилл.
- Разумеется. А почему вы удивляетесь?
- Можно подумать, у меня каждый день пятёрки по математике,-
засмеялся Кирилл.
- Это зависит от вас... У вас хорошие аналитические способнос-
ти, но не всегда хватает дисциплины в работе... А вот Климов меня
весьма огорчил.
- Я не способен к математике,- сказал Климов.
- Вы же в прошлом году участвовали в районной математической
олимпиаде!
- Да. А сейчас я эту науку разлюбил.
- Тем более я не могу ставить вам двойку. Потому что не сумела
воспитать в вас прочную любовь к своему предмету,- усмехнулась Вера
Сергеевна.- Здесь двойку заслужила скорее я.
- Это вы шутите,- сумрачно сказал Климов.
- Не совсем... А вы в свою очередь не совсем серьёзны.
- Почему же...
- Потому что нельзя разлюбить науку, которую вы ещё не знаете.
Ваши некоторые успехи в прошлом году настроили вас бодро, а столк-
нувшись со сложностями, вы разочаровались...
- Ну, да... Но это лишь одна из причин.
- Возможно. Боюсь только, что не самая малая... Я вспоминаю
своего старого преподазателя французского языка. Это было, естест-
венно, во времена, которые кажутся вам доисторическими. Так вот, я
ему как-то сказала, что терпеть не могу "этот ужасный французский".
Он засмеялся: "Голубушка, вы сначала выучите его, а потом решайте.
Чтобы любить или ненавидеть какой-либо предмет, надо его знать..."
Потом, когда я читала в подлиннике Стендаля, я уже не испытывала не-
нависти к французскому...
- Стендаль - это хорошо,- сказал Климов.- Но диссертации по ма-
тематике никто не читает как романы.
- Разумеется. Но математика помогает постигать жизнь не менее,
чем это делает искусство... А жизнь у вас, Климов, к счастью, впере-
ди.
- Вера Сергеевна,- с чувством сказал Климов.- Следующую работу
я обязательно сдам.
- Вы меня очень обяжете. Тем более, что это будет уже плановая
контрольная.
- Я не ради оценки. Я и на олимпиаду пойду, так и быть.
- Так и быть не надо. Раз вы разочаровались в математике...
- Я не ради математики. Я ради вас,- брякнул Климов.
Вера Сергеевна подняла брови.
- Да? Стоит ли?.. Впрочем, для начала можно и так... Ну, мы
пришли, дайте портфель. Спасибо.
Когда Вера Сергеевна исчезла в дверях, Кирилл засмеялся:
- Ты чуть в любви ей не объяснился.
- Шутки шутками, а она отличная тётка.
- Давно знаю,- сказал Кирилл.
- Давно или сегодня, когда про пятёрку узнал?- добродушно под-
цепил его Климов.
- Не в отметках дело, сам говорил... А ты, правда, почему не
сдал работу?
- Правда - мысли были не о том.
- А о чём? Неужели о смысле ?
- Ага... И о Маргарите Сенокосовой из седьмого "А".
- Ну, ты даёшь,- только и сказал Кирилл.
- Тебе не понять. Судя по всему, в тебя ещё не попадали стрелы
амура.
- Упаси господи,- засмеялся Кирилл.- И без того эабот хватает.

Глава вторая
Вернуть в класс успели почти всех. Не хватало человек семи, но
это не имело значения: виновники были на месте.
Седьмой "В" сдержанно возмущался. Возмущаться громко не реша-
лись, потому что в дверях, сложив руки на могучей груди, стояла ди-
ректор Анна Викторовна.
- Пятница-тяжелый день,- сказал длинный Климов, устраиваясь на
задней парте.
Ева Петровна хлопнула о стол первым томом "Графа Мойте-Кристо",
который отобрала на предпоследнем уроке у рыжего, круглолицего Вить-
ки Быкова по прозвищу Кубышкин.
- Книга-то не моя! - сказал Кубышкин, и все привычно засмея-
лись. Считалось, что Кубышкин говорит только смешное.
- Тихо! Все сели по местам! Прекратить разговоры!.. Анна Викто-
ровна, вы сами скажете?
- Говорите вы,- величественно разрешила директор.
Ева Петровна скорбно кивнула и оглядела притихшие ряды.
- Конечно,- произнесла она, - я ни дня больше не останусь у вас
руководителем. Но прежде, чем уйти, я должна разобраться в этом по-
зорнейшем происшествии. Это мой долг.
Девчонки торопливо зашушукались. Они считали своей обязанностью
уговаривать Еву Петровну не бросать их, когда она очередной раз за-
являла об отставке.
Сейчас, однако, Ева Петровна не стала слушать жалобных уверений
в любви и преданности. Она еще раз подвергла испытанию на прочность
несчастного "Графа" и потребовала:
- Встаньте, кто был задержан в гардеробной преподавателей.
Четверо встали. Куда деваться-то? Все равно портфели отобраны.
- Та-ак... - сказала Ева Петровна. Она покивала, взялась двумя
руками за худой подбородок и обвела стоявших укоризненно-проница-
тельным взглядом.
1 2 3 4 5 6 7 8