-- Я отпустила Лидию Константиновну на три дня в Затомск, на свадьбу внучки. И это хорошо. Она просто слегла бы, узнав о случившемся... Впрочем, сляжет еще. В ее-то возрасте...
Остальные молчали. Знали, что от классной руководительницы седьмого "Л" в таких делах толку мало. Словесник она неплохой, но с классом еле справляется и, судя по всему, "тянет" в лицее последний год.
-- Ведь вроде бы неглупый человек, -- вступила опять Галина Валерьевна, "старший завуч". Она была худа, похожа на д'Артаньяна в платье, и силуэт ее торчал выше остальных. -- Да, не глуп. Шестой класс закончил без троек. А понять простой вещи не может... Почему, Зайцев?
-- Что? -- сказал Митя.
-- То, что своим запирательством ты у-су-губ-ляешь вину.
-- Какую вину? -- сказал Митя. Он смотрел на верхушки кленов за окном. Зеленых листьев на них было еще больше, чем желтых. И лишь одна верхушка пожелтела почему-то вся, горела лимонным пламенем.
Галина Валерьевна снова опустила на стол мушкетерскую длань.
-- Твою вину, Зайцев! Т в о ю! Ту, про которую знают все! Есть свидетели!
-- Кто?
-- Да хотя бы этот... клоун с фотографии! Твой неразлучный и давний дружок! Вот этот! Вот!.. -- Она двинула по скользкому столу газету. Недавний номер "Гусиного пера". В столе отражалось окно и газету было не разглядеть. Но Митя и так понимал, ч т о на газетной странице. Фотография. Та, где он сыплет из ведра картошку, а Елька встал на руки и машет в воздухе ногами (с одной слетела кроссовка).
2
Вовсе не были они давними друзьями. Их настоящее знакомство началось всего-то месяц назад, когда в семье Зайцевых опять случился "конфликт отцов и детей".
Это образованная мама так печально именовала Митины споры с родителями. Образованный папа выражался короче: "Ну, началось". После чего вспоминал иногда, что он мужчина и у него есть ремень.
В то ясное утро августа "началось" из-за тетради. Из-за французской. Митя увидел ее в магазине "Деловые люди" и обомлел от восхищения. Тетрадка была в переплете из искусственной кожи с оттиснутым на нем средневековом замком и рыцарскими гербами, с лощеной бумагой, толстая, листов сто пятьдесят. Сразу же стало ясно: если писать в такой тетради черной капиллярной ручкой повесть "Корсары Зеленых морей" (которую он задумал в июле), она, эта повесть, потечет сама собой. Как вода из крана.
Но тетрадь стоила тридцать два рубля (да еще ручка семь с полтиной). Мама сказала, что это сумасшествие. За такие деньги можно купить семь нормальных общих тетрадей.
-- Но мне же не надо же семь! Мне надо одну! Э т у!
-- Пожалуйста, не устраивай истерику! Папе выдали зарплату только за май. А моя -- курам на смех. Ты это прекрасно знаешь.
Митя знал. Но...
-- Я же не мотоцикл у вас прошу! Даже не роликовые коньки! И не дурацкий сидеромный диск с компьютерными стрелялками! Одну-единственную тетрадку! Жалко для родного сына, да?
-- Ну, началось! -- Папа принял, было, грозный вид, но вспомнил, что у него сегодня масса редакторских дел и надо с утра беречь нервы.
-- Между прочим, -- ровным голосом сказал он, -- многие современные литераторы пишут книги на компьютерах.
-- Вы же меня к нему не подпускаете, к вашему компьютеру!
-- Это по вечерам, -- напомнила мама. -- А днем он свободен. Но ты, по-моему, не очень-то к нему рвешься. Нормальных детей не оттащишь от монитора за уши, а ты...
-- Ага! А если бы я к нему липнул, вы бы сразу: "Почему ты только и знаешь торчать у компьютера и ничего не читаешь"!
-- Все хорошо в меру, -- уклончиво сказал папа. Он почуял в словах сына логику. А логику папа ценил. Потому что он был редактором научного бюллетеня в Институте физики металлов. -- Чрезмерное увлечение компьютерными играми вредно, но для творческой работы компьютер незаменим.
-- На нем пишут всякие халтурщики!
-- По-твоему, я халтурщик?
-- Ну, чего ты меня ловишь на слове! Я не про тебя! Ты же пишешь металлургические статьи, это же совсем же другое дело, это наука и техника! А нормальные книжки на компьютерах не сочиняют! Только всякие боевики, где внутри лужи крови, а на корочках голые тетки с пистолетами...
-- Дмитрий! -- Это мама.
-- Ну, что "Дмитрий"! Не я же их там рисую!
-- Ты мог бы поменьше смотреть на такие корочки.
-- А я вообще не смотрю! Больно надо! Что вы меня сбиваете! Я про тетрадку , а вы про голых теток!
-- Это ты про них, -- сдержанно заметил папа. -- У тебя нездоровая фантазия.
-- Это у вас нездоровая! А у меня здоровая! Я хочу про летние приключения писать, а не... про это. А на компьютере я не могу! Когда придумываешь, в голове шевелятся всякие мысленные находки и передаются пальцам, как живые. И пальцы пишут!.. Папа, ну скажи! Твой любимый Булгаков мог бы написать "Мастера и Маргариту" на компьютере.
-- Ты еще не Булгаков, -- сообщила мама очевидную истину.
Папа -- худой, почти двухметровый, стоял, согнувшись в дверном проеме и вжимался в косяк поясницей (наверно, опять болела). Он поскреб щетину на подбородке (бриться папа не любил).
-- Видишь ли, уровень техники при Булгакове был совсем иной, и смешно утверждать, что...
-- Смешно утверждать, что на творчество может влиять качество бумаги или внешний вид тетрадной обложки, -- перехватила разговор мама. -Александр Грин писал великолепные романы в старых конторских книгах.
"Да! Но если бы он увидел э т у тетрадь..." -- И Митя заплакал. В душе.
Мама за строгостью тона спрятала жалость к единственному сыну:
-- И нечего смотреть такими глазищами. Что за мода! Парню тринадцатый год, ростом уже с меня, а чуть что и глаза намокают как у первоклассницы.
-- Ничего у меня не намокает, -- сумрачно сообщил Митя и толкнул в карманы кулаки с такой силой, что мятые заслуженные шорты съехали до низа живота.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5