И, сами понимаете, зачем нам жениться, если жить негде.
— А бабушка знала про Васю?
— Вообще-то, когда она уезжала, мы встречались в ее квартире. Она, конечно, об этом догадывалась, но ничего не говорила. Вздыхала только и ворчала, что времена настали: все с ног на голову перевернули. Все спрашивала, когда правнучков нянчить будет. Ну вот и понянчила, — Наташа опять начала всхлипывать.
— Наташ, а куда это твоя бабушка уезжала? Все-таки возраст немаленький.
— Я не знаю точно. Баб Маша почему-то не любила говорить об этом. У нее сестра какая-то, троюродная, что ли, ну, в общем, родственница была. По-моему, в Саранске. Но точно не скажу.
— Наташ, а могу ли я осмотреть теперь уже твою квартиру?
— Да, конечно, но если можно, чуть позже. Мне в институт надо сходить.
У нас собрание сегодня.
— Во сколько ты придешь?
— Я зайду к вам часа через два-три. Ничего?
— Нормально, но только зайди, пожалуйста.
— Хорошо. Я пойду?
— Да-да, конечно, я не прощаюсь.
После ее ухода я сварила кофе и закурила. Подумать было о чем. Сидя на диване и вдыхая аромат волшебного напитка, я начала размышлять. Надо сказать, Наташа произвела на меня двойственное впечатление. С одной стороны, она вроде бы честно отвечала на мои вопросы, но с другой… Вполне вероятно, что она просто пудрит мне мозги. А мотив, кстати, налицо: девушка выходит замуж, ей, естественно, нужна квартира. Подумаешь, одной бабулькой стало меньше. Кому от этого хуже, да и кто это заметит? В нашей стране хлопот хватает. А убивают и за меньшее.
Я вспомнила про свои гадальные кости и, вынув их из замшевого мешочка, бросила на стол.
8+21+25 — «Научитесь пропускать мимо ушей необоснованные обвинения» — советовали мне кости. Да я в общем-то никого еще и не обвиняю, мысленно оправдывалась я. Что же касается Наташи, время покажет…
Не знаю, почему, но меня очень заинтересовало, куда это бабуля ездит.
Надо попросить Мишку узнать про эту родственницу, да и с Васей неплохо бы встретиться. Я посмотрела на часы — время утренних сериалов кончалось. Надо спуститься вниз и поговорить с общественностью. Это называется «с корабля — на бал».

Спустившись к подъезду, я уже не застала той толпы, что была здесь утром. На скамеечке сидели три бабушки и тот самый дедок, который решил, что с молодым поколением и связываться незачем. В центре восседала уже успевшая вернуться из отделения Тамара Федоровна. Они все что-то горячо обсуждали, вероятно, утреннее происшествие. Увидев меня, Тамара Федоровна чрезвычайно обрадовалась и буквально бросилась ко мне.
— Танечка, вы обязательно нам поможете. Я была в милиции. Ничего они там не расследуют.
— Почему? — я не смогла скрыть удивления.
— Таня, — укоризненно посмотрела на меня соседка. — Вы прессу читаете?
Там только и пишут о плохой работе милиции. А сколько у них нераскрытых дел?
Кто будет заниматься какой-то бабулькой?
— Что значит, кто будет заниматься? Это их работа.
— Значит, вы, Танечка, отказываетесь? — разочарованно протянула Тамара Федоровна, а старичок, фыркнув, отвернулся. Он явно не верил в молодежь.
— Ничего, — буквально проскрипел он. Я даже вздрогнула, насколько изменился у него голос, рано или поздно все выяснится. Человека убили, а никому никакого дела нет. Конечно, ведь она была обычным, рядовым тружеником.
Кого это интересует? Государству пенсию не надо платить. Да разве это государство? — он махнул рукой и отвернулся.
— Так, стоп. Слишком много эмоций сразу. Во-первых, я не понимаю, почему все так уверены, что это убийство, а во-вторых, милиция занимается любым делом. И в-третьих, я, конечно же, вам помогу, но что это, обычная смерть или действительно убийство, покажет только следствие. И я очень прошу вас об одном: не нужно самодеятельности, — повернулась я в сторону ретивого старичка. Я просто боялась, что старики, чего доброго, сами возьмутся за расследование.
Тот не удостоил меня даже взглядом. И не надо!
— Может, она его увидела, — начала креститься бабулька в красной кофточке.
— Кого — его? — не поняла я.
На меня все посмотрели, как на полную дуру.
— Да его, с рогами да с хвостом. Ой, не приведи господи, — и она опять начала яростно креститься. — Уж больно выражение лица у нее было странное.
Да, насчет лица, она, пожалуй, права, а вот насчет всего остального… зря я сюда спустилась. Но, подумав, я отвела Тамару Федоровну в сторону.
— Можно мне с вами одной поговорить?
— Да, конечно, — она даже засветилась от гордости. Мы отошли к другому подъезду. Оставшиеся обиженно зашептались.
— Всего несколько вопросов. Вы хорошо знали Марью Николаевну?
— Хорошо. Часто с ней беседовали вот тут, прогуливались.
— А дома вы у нее бывали?
— Дома была, но один раз, заходила уже не помню зачем, по делу, в общем. Квартирка хорошая, большая. Я еще удивилась, что она одна живет. У нее же сын есть, но… там… проблемы, не сошлись характерами, это, по-моему, так теперь называется. Вы знаете, раньше-то несколькими семьями жили в одном доме.
И все уживались, а сейчас… — она безнадежно махнула рукой.
— А она что, во всех трех комнатах и жила?
— Не знаю, я была только в двух, третья была закрыта, наверное, она там кладовку сделала. И еще у нее было очень много журналов старых. Я как-то пошутила, что ума большого нам .теперь не надо.
— А она?
— Промолчала, только смутилась почему-то немножко.
— А как она с другими ладила?
— Великолепно.
1 2 3 4 5 6 7