в них обсуждались какие-то диэлектрические зоны, кристаллические решетки, удельное сопротивление. Все же Крюгер догадался, что американцев интересовали только электрические свойства алмазов. Мало-мальски приличных бриллиантов из них не сделаешь. Крюгер сам проверил несколько кристалликов; все они оказались грязно-голубыми от множества примесей.
Десять дней экспедиция продвигалась по следу алмазов. Так геологоразведчики поступают всегда: если в речном песке ты нашел золото или алмазы, то нужно идти вверх по течению, пока не наткнешься на то место, откуда вымываются минералы. Экспедиция медленно поднималась по западному склону цепи вулканов Вирунга. Все шло как обычно, своим чередом. Но вот однажды в полдень носильщики категорически отказались идти дальше.
Они заявили, что этот район Вирунги называется «каньямафуга», или «кладбище костей». Носильщики утверждали, что если найдется такой глупец, который осмелится углубиться в каньямафугу, то его кости, а в первую очередь череп, непременно будут переломаны. Они то и дело хватались за скулы и без устали повторяли, что их головы будут раздроблены.
Носильщики были из племени аравани и разговаривали на банту. Крюгер набрал их в ближайшем, довольно большом городе Кисангани. Подобно большинству туземцев, живших в городе, они были буквально напичканы тысячами суеверий и сказок о тропических лесах бассейна Конго. Крюгер вызвал старшину носильщиков.
– Какие племена здесь живут? – спросил он, показывая на расстилавшиеся перед ним леса.
– Нет племен, – ответил старшина.
– Вообще никаких? И даже бампути? – уточнил Крюгер, вспомнив название одного из племен пигмеев.
– Люди сюда не ходят, – ответил старшина. – Это каньямафуга.
– Тогда кто же дробит черепа?
– Дава, – зловеще сказал старшина; на языке банту «дава» означает магические силы. – Здесь очень сильный дава. Люди туда не ходят.
Крюгер вздохнул. Как и многие другие белые, он был сыт по горло рассказами про даву. Вездесущий дава жил в растениях, камнях, бурях и, конечно, во всех врагах. Вера в даву была широко распространена на большей части территории Африки, но особенно сильно ощущалась в Конго.
Всю вторую половину дня Крюгеру пришлось потратить на утомительные переговоры. В конце концов, он удвоил вознаграждение, а по возвращении в Кисангани обещал выдать и огнестрельное оружие. Только тогда носильщики согласились продолжить путь. Крюгер был уверен, что этот досадный инцидент вызван обычным сговором туземцев. Когда экспедиция уходила достаточно далеко от центров цивилизации и в какой-то мере попадала в зависимость от носильщиков, те часто «вдруг» вспоминали какое-нибудь местное суеверие – лишь для того, чтобы добиться повышения оплаты. В конце концов, Крюгер стал предусматривать подобные дополнительные расходы заранее. И на этот раз, уступив требованиям носильщиков, он сразу выбросил из головы их нелепые предупреждения.
Даже когда они миновали несколько площадок, усеянных раздробленными костями и наводивших суеверный ужас на носильщиков, Крюгер сохранял спокойствие. Обследовав осколки, он нашел, что раздробленные кости принадлежали не человеку, а скорее симпатичным лохматым черно-белым обезьянкам колобусам, жившим в кроне высоких деревьев. Конечно, костей скопилось необычно много, и было совершенно непонятно, кому и зачем понадобилось их дробить, но Крюгер прожил в Африке не один год и не раз видел то, что на первый взгляд не поддавалось объяснению.
Не удивили Крюгера и огромные камни, свидетельствовавшие о том, что когда-то на этом месте стоял город. Он и раньше натыкался на неизвестные европейцам руины. В Зимбабве, в Брокен-Хилле, в Маниливи имелись развалины городов и храмов, которые в двадцатом веке не видел и не исследовал ни один ученый.
В первую ночь экспедиция разбила лагерь возле руин.
Носильщики были в панике. Они не сомневались, что силы зла нападут на них ночью. Страх туземцев передался американским геологам. Чтобы успокоить и тех и других, на ночь Крюгер выставил охрану; лагерь сторожили он сам и надежнейший из носильщиков Мисулу. Крюгер считал, что все это вздор, но в создавшейся ситуации другого выхода не было, и ему приходилось идти на какие-то жертвы.
Как он и ожидал, ночь прошла спокойно. Около полуночи в кустах что-то зашуршало, послышался низкий хрип. Крюгер решил, что это леопард. У больших кошек респираторные заболевания – не редкость, особенно в тропических лесах. Потом снова наступила тишина, а теперь пришло время рассвета: ночь кончилась.
Внимание Крюгера привлек негромкий гудок. Мисулу тоже услышал звук и вопросительно посмотрел на белого проводника. На передатчике замигал красный световой сигнал. Крюгер встал и через весь лагерь направился к передатчику. Он уже умел им пользоваться – американцы настояли, чтобы он научился этому на случай «чрезвычайной ситуации». Крюгер нагнулся над черным ящиком с прямоугольным зеленым экранчиком на светодиодах.
Он нажал несколько кнопок, и на экранчике появились буквы ТХ НХ, что означало передачу из Хьюстона. Крюгер набрал ответный код, и на экранчике возникли буквы CAMLOK. Хьюстон запрашивал информацию, передаваемую видеокамерой. Крюгер бросил взгляд на треногу с камерой, попутно отметив, что красный сигнал на ящике продолжал мигать. Он надавил на кнопку ВЧ-связи, и надпись на экране сменилась на SATLOK; следовательно, устанавливалась связь со спутником. Теперь должна была последовать шестиминутная пауза, необходимая для синхронизации отраженного спутником сигнала.
Лучше разбудить Дрисколла, главного геолога, подумал Крюгер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109