Эржбете стало почему-то неприятно.
— Проводи. Место проживания…
— Хорлов терем, — просто сказал Яван.
Эржбета улыбнулась язвительно. Из-под стола вдруг выскочил прятавшийся там Калигула и грозно тявкнул на Эржбету. Эржбета лишь повернула голову, и Калигула метнулся в сторону, угрожающе и испуганно залаяв.
— Заткнись, пошел вон, — раздраженно бросил ему Яван.
Калигула стрелой вылетел из занималовки в направлении столовой. Яван прикрыл дверь.
— До чего же ты опустился, — сказала Эржбета певуче-насмешливо. — До чего же ты дошел в Новгороде на службе у князя. Ладно. Слушай, я притомилась путем.
— Бедная.
— Пока ты расхаживаешь по городу под руку… кстати, почему она не может дойти туда одна?
— На улицах опасно сейчас.
— Галантный ты какой. Ну так вот, пока ты с хорлами под руку по городу пешешествуешь, нельзя ли мне у тебя отдохнуть? В смысле — подремать? Часа два всего.
— Можно. Дай только мне одеться.
Яван ушел в спальню. Через некоторое время он снова появился в сопровождении девицы, отдаленно напоминающей Эржбету — высокой, худощавой, рыжеватой. Эржбета сделала усилие, чтобы не улыбнуться. Девица презрительно оглядела Эржбету.
— Спальня твоя, — сказал Яван. — Не очень там буйствуй.
— Ставни повыбиваю, ложе и скаммель покрошу и съем, — пообещала Эржбета.
— И повара моего пощади. Он хороший повар, не вредный.
— Он теперь в кухне, так ты скажи ему, чтобы меня не беспокоил. Тогда может и пощажу. Ты долго отсутствовать собираешься?
— Часа два или три.
— Достаточно. Разбуди меня.
— Поцелуем?
Она презрительно хмыкнула. Подождав, пока Яван с хорлой уйдут, Эржбета прошла в спальню, чувствуя себя усталой, разбитой, и не очень счастливой. Стянула сапоги, сняла через голову свиту, и повалилась на ложе. Ложе пахло Яваном — было грустно — а также, крепче, явановой хорлой — противно. Эржбета поворочалась, укрылась легким покрывалом, повозилась, порассматривала изящное свое запястье критически, выпростала из-под покрывала ногу и повертела ею, рассматривая, представила себе Хелье, и неожиданно крепко уснула.
Проснулась она, когда за ставнями было уже темно, а из занималовки доносились голоса. Много голосов.
* * *
— А по-моему, самое время, — говорил Жискар, жуя огурец, который он прихватил в кухне. Повар готовил обед, ратники расположились в столовой и уже приступили к распитию всех подряд бодрящих напитков из явановых запасов. — Сейчас на хувудвагах наверняка одни только разбойники, от разбойников мы отобьемся. Это несерьезно — не может же он действительно везде наставить своих людей, людей не хватит.
— Мы — не беглые какие-нибудь, — отвечал Ярослав. — Княжеский обоз издалека видно. Догнать нас ничего не стоит, и если нас догонят и воротят — позору не оберешься. Нет, лучше подождем до утра, а там я речь скажу.
— Речь, речь, — заворчал Жискар. — Ты так носишься с этой речью, будто до тебя в Новгороде никто речей не говорил. Привыкли здесь к речам, не в новинку оне. — Он откусил большой кусок от огурца и захрустел им. — Вот Яван вернется, спросим его, что он думает по поводу этой твоей речи. Яван сметлив, пусть выскажет тебе.
— Надо рискнуть, — сказала вдруг Ингегерд. — Ярослав, надо попробовать сбежать.
Ярослав вздохнул.
Раздались шаги, дверь распахнулась, и в занималовку вошел, сопровождаемый двумя ратниками, прервавшими трапезу, высокий средних лет мужчина с насмешливыми глазами.
— Приветствую тебя, князь! — сказал он и поклонился.
— Александр!
Ярослав поднялся навстречу другу своего отца. Ратники, удостоверившись, что гость не имеет враждебных намерений, удалились опять в столовую.
— Рад тебя видеть, — искренне молвил Ярослав, обнимая Александра. — Садись, скоро будем обедать. Познакомься — вот это жена моя, Ингегерд.
— В крещении Ирина, — заметил Александр, кланяясь княгине, держащейся за выпуклый живот. — Виделись мы с тобою, княгиня. Но давно это было. Ты была еще совсем маленькая.
— А это Жискар, — представил Ярослав фаворита. — Дурак, пьяница, и бабник, но ужасно приятный собеседник и верный друг. Прибыл к нам из Франции дикой, и уезжать обратно не желает.
Жискар соскочил со стола и раскланялся с Александром, глядя на него иронически.
— Верный человек? — спросил Александр, глядя на Жискара.
— Да как сказать, — Ярослав насмешливо посмотрел на фаворита. — По-разному. Но жизнью своей рисковал ради меня не один раз.
— А, даже так, — одобрительно сказал Александр. — Это хорошо, значит, при нем можно говорить. В спальне нет ли кого?
— Нет. Хозяин ушел куда-то, повар говорит, что скоро вернется.
— Я рад, что ты воспользовался советом и взял его себе на службу. Хозяина, не повара. Ну что, казна не полна еще?
— Не полна.
— Это дело времени.
Ярослав грустно улыбнулся.
— Ты к Явану шел?
— Нет, я шел к тебе.
— Откуда тебе было известно, что я здесь?
— Это несущественно. Что ты намерен делать, князь?
— Завтра я произнесу перед новгородцами речь на вече…
Жискар пожал плечами и запихал в рот остаток огурца. Ингегерд покачала головой. Александр понаблюдал, как она качает головой, держась за пузо.
— Это если тебе позволят, — сказал он.
— Позволят. Кто посмеет…
— Посмеют, уверяю тебя. Обо всех речах нынче сперва докладывают посаднику, и речи произносятся только с его одобрения. Поскольку нечего у биричей хлеб отнимать, задарма речи произносить, — объяснил Александр. — Позволь, князь, присяду я. Есть у меня новости для тебя, а посему… — он присел на скаммель, положил шапку рядом с собою, и некоторое время молчал. А Ярослав ждал. — Знаешь, князь, был у твоего отца такой странный отряд с мрачной репутацией?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138