Полина возразила, что в институт ни за что не допустят постороннего мужчину и что ему грех предлагать такое; и неужто он забыл историю с ее помолвкой? Мне очень захотелось узнать, что же такого произошло в институте во время помолвки мадам Авиловой, но я промолчал, надеясь, что когда-нибудь Полина расскажет мне сама.
Адвокат меж тем придумал следующий трюк: он напишет в институт письмо, что я — кузен его воспитанницы Настеньки; тем самым препятствие устраняется.
Полина спросила:
— Николай Львович, вы согласны быть моим кавалером на рождественском балу, если мадам фон Лутц не будет против?
Я был в восторге от этого предложения! Куда угодно, лишь бы находиться рядом с ней, видеть и слышать ее.
— Только учтите, может быть скучно, — Полина сморщила носик.
Вот так, Алеша, через несколько дней я сыграю роль «cousin» Кузен (франц.) .

на балу и буду развлекаться, как смогу, глядя на кружащихся институток в пелеринках.
А пока закругляюсь, труба зовет.
Твой друг Николай Сомов.

Глава вторая
Траты и утраты

Счета, предъявленные г-же Авиловой.

Шляпа «Trocadero» из коричневого бархата с эгреткой из страусиных перьев — 35 руб.
Патентованный корсет Пабста «Удобство» на китовом усе — 7 руб. 50 коп.
Шелковые французские чулки — 12 руб. за три пары.
Бальное платье из португальского атласа, с бисерным шитьем — 280 руб.
Браслеты-змеи, золото, инкрустированное изумрудом, мелкого плетения — 2 штуки — 200 рублей.
Услуги «Куафер де Пари» — 50 рублей.

* * *

Штабс-капитан Николай Сомов — поручику Лейб-Гвардии Кирасирского Его Величества полка Алексею Соковнину, Москва.

Алеша, душа моя!
Пишу тебе ночью. Спать совершенно не хочется, и я спешу рассказать тебе о невероятных событиях, происшедших со мной нынешним вечером.
Этикет требовал остановиться перед входом в бальный зал, украшенный к Рождеству.
— Госпожа Авилова и штабс-капитан Сомов! — громко произнес церемонимейстер.
Навстречу чинно шествовала совсем юная девушка. Было заметно, что она хочет броситься к нам, но старалась не давать волю чувствам.
Она легко поклонилась и повела представлять нас Maman.
Уверяю тебя, Алексей, со стороны мы смотрелись прекрасной парой. Полина — высокая изящная дама с прекрасной осанкой, во французском туалете и модной шляпке. И хотя в этом цветнике было множество достойных особ, все же моя спутница выглядела самой очаровательной.
Мадам фон Лутц, начальница института, походила на пупырчатую жабу, а ее жирный пудель хрипло тявкнул и пустил слюну.
— Maman, c’est mon cousin… Матушка, это мой кузен… (франц.).

Позвольте вам представить, Maman, дочь моего опекуна, госпожу Авилову и моего кузена штабс-капитана г-на Сомова, — Настя произнесла это, приседая в глубоком реверансе.
Начальница протянула пухлую руку в перстнях, пришлось мне прикоснуться к ней губами, выдохнуть с чувством «enchantй», Очарован (франц.) .

а Полина вослед за Настенькой присела в долгом реверансе.
— Помню, помню вас, милая, — хриплым голосом по-французски сказала Maman. — Немало вы доставляли мне треволнений. И вашим классным дамам тоже.
Две сухопарые дамы в синих форменных платьях, стоящие за стулом начальницы, закивали в такт, как китайские болванчики.
Полине пришлось присесть еще раз. На этом официальное представление было закончено, и мы отошли в сторону, уступив место другим парам.
— Милая Полина, я так рада, что ты пришла! — прижалась к ней Настенька.
— Неужели ты думала, что мы с Николаем Львовичем не придем? — грудным контральто, сводившего с ума не только меня, но любого, слышавшего этот божественный голос, спросила она. — Мы же обещали.
Улыбнувшись, я еще раз, более внимательно глянул на зардевшуюся девицу. А она, право, не дурна. Нет, до мадам Авиловой ей далеко, разумеется, но девушка обещает быть чертовски милой. И я машинально подкрутил развившийся ус.
Подскочивший кадет отвесил энергичный кивок и пробормотал:
— Mademoiselle, un tour de valse? Мадмуазель, тур вальса? (франц.).

— и умчал Анастасию танцевать, а Полина хлопнула меня веером по руку.
— Месье Сомов, вы опять за свое?
— Что, моя бесценная?
— Когда вы крутите ус, вашу голову посещают скабрезные мысли!
Признаюсь, не первый раз поражала меня ее наблюдательность…
Она слегка щурилась, глядя по сторонам, — не хотела доставать лорнет.
— Знаете, г-н Сомов, — обратилась она ко мне, — столько воспоминаний!.. Боже, как я стояла вот здесь, у стены, ожидая отца, который приезжал каждый раз с новой ослепительной красавицей, и каждый раз с замиранием сердца гадала: не она ли станет моей мачехой? — Полина обвела взглядом зал. — Бальная зала ничуть не изменилась с того времени, когда я была воспитанницей и носила форменное камлотовое платье с пелериной. Та же Maman, те же пепиньерки и синявки, только постарше и посуше. Как будто время совершенно не движется в этом стоячем болоте.
Странно, наверное, тебе слышать, что я, чьи похождения в Москве тебе известны не понаслышке, вдруг заинтересовался ее семьей, отцом, стал посещать балы в качестве «кузена». Поверь, я иду на это не скуки ради и не из каких—либо иных соображений. Мне нравится Полина. Что же до событий невероятных и странных, то их здесь предостаточно. Но об этом позже.
Отдельной группой стояли учителя в мундирах. Скучные и сутулые, они были похожи друг на друга, как близнецы, но не фигурами, а особенным выражением лица, словно им пришлось проглотить горькую облатку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75