- Как?! - опешил Иннокентий. - У тебя ничего нет? Ты прилетела вот так? Без всего?
- Мне ничего не надо... - бесцветным голосом сказала она. -Где он?
- Кто? - я не сразу поняла, о ком идет речь.
- Илюша.
- Мы поедем к нему, поедем, - поспешил ответить ее брат, - только отдохнешь с дороги и сразу поедем.
- Я не устала. Отвези меня на кладбище... - ее лишенный интонаций голос был под стать ее внешнему виду.
В машине, когда мы уже выезжали из аэропорта, доктор Райс обратился ко мне на иврите:
- Валерия, меня пугает состояние сестры. Она в глубоком шоке и неизвестно, сколько может продлиться это состояние. Здесь нужен психиатр.
- Может быть, все не так уж страшно, - ответила я ему на том же языке, чтобы Анжелика, сидящая сзади, не поняла, о чем мы говорим.
- И потом, вы обратили внимание, как она одета? - спросил он, не отрывая взгляда от дороги.
- Она в трауре, может быть, этим все объясняется?
- О чем вы говорите! - возмутился Иннокентий. - Вы просто не видели ее раньше! С детства моя сестра носила все самое лучшее. Я понимаю - траур, но не это безобразное тряпье, которое на ней надето. И потом, как вы объясните отсутствие багажа? Ладно, не надо платьев, но запасные трусы она должна была взять с собой?!
Мне нечего было возразить...
Мы въехали на территорию кладбища. Оставив машину на специальной стоянке, прошли по центральной аллее в самый конец. Со вчерашнего дня рядом с могилой Ильи появилось еще шесть.
- Пришли. Илюша здесь, - сказал Иннокентий.
Услышав эти слова, Анжелика, нетвердо ступая, подошла к свежему холмику и, упав на него, стала рыдать в голос. Мы с Иннокентием стояли, понимая, что ей нужно дать выплакаться.
Спустя некоторое время плач прекратился и Анжелика зашептала молитву. Поначалу слов невозможно было разобрать, но потом ее голос окреп, и я, к своему удивлению, поняла, что молитва на латыни. Переведя дыхание, Анжелика перешла на церковнославянский и без всякого затруднения выговаривала слова архаичного языка, половину которых я не понимала.
- Господи, святой вседержитель, владыка света и владыка тьмы, прими и успокой раба твоего, не дай душе пасть в пропасть бездонную, а введи ее в чертоги златые, трубами херувимов осененные...
Хотя я не очень знакома с христианскими молитвами, мне стало ясно: Анжелика произносила слова, далеко выходящие за рамки церковного канона. Может в Америке так молятся методисты или баптисты? Не знаю. "Владыка света и владыка тьмы" - это уж прямо говардовщина какая-то. В смысле, толкиеновщина. Ну и христианочка...
- Валерия, - наклонился ко мне Райс, - что она говорит?
- Она читает молитву на латыни, - прошептала я ему. - Но, по-моему, очень странную. Если только я правильно поняла.
- Она что - так хорошо знает язык?
- Вы же сами говорили, что она училась в Америке... Может быть, и латынь выучила.
Анжелика тем временем прекратила молиться, наклонилась, порылась у себя за пазухой и достала мешочек из хлопчатобумажной ткани, висевший у нее на шнурке. Она высыпала содержимое кулька на могилу. Там оказались несколько желтых перышек, какие-то соломинки, щепотка песку. Мы смотрели на все эти манипуляции, не зная, как реагировать.
Прошептав еще пару слов, российская гостья поднялась с колен и, повернувшись к нам, произнесла обычным голосом:
- Здравствуй, Иннокентий.
- Здравствуй, - недоверчиво прошептал он, - Лика, дорогая, ты пришла в себя...
- Да, со мной все в порядке...
- Ну, слава Богу... - Иннокентий обернулся в поисках, куда бы присесть и не найдя ничего лучше, примостился на новенькое надгробие соседней могилы и закурил.
Его сестра исподлобья посмотрела на меня:
- Ты не говорил мне, что развелся с Еленой... Живешь во грехе?
- Познакомься, это Валерия. Я попросил ее побыть с тобой во время твоего визита в Израиль.
- Мне никто не нужен...
- Послушайте, Иннокентий, - я тронула его за рукав, - если ваша сестра во мне не нуждается, зачем нужно навязывать ей мое общество?
- Мне лучше знать, - резко ответил он. - Лика, ты не знакома со здешними реалиями, можешь заблудиться, вокруг надписи на иврите. Нет, тебе нужен сопровождающий. И Валерия, человек опытный в этом вопросе, всегда подскажет, поможет. Соглашайся.
- Не называй меня Ликой! - резко ответила она.
- Почему?
- Я приняла другое имя. Святыми продиктованное.
- Что?! - Иннокентий бросил окурок и растоптал его. - Святы... Ты в своем уме?! Где ты нахваталась этих глупостей? В Мичиганском университете?
Не-Лика молчала и не двигалась. Я проследила за ее взглядом. Она неотрывно смотрела на перышки, высыпанные на могилу. Легкий ветерок успел снести их с холмиками, и они плавно отлетали все дальше и дальше.
- Простите, - обратилась я к ней, избегая называть ее каким-либо именем, - как я поняла, вы - верующая христианка?
- Никакая она не христианка, она, слава Богу, еврейка! - выпалил Райс.
- Подождите, Иннокентий, дайте ответить вашей сестре.
- Я еврейка и христианка... - наклонила она голову.
- Но это невозможно. Одно исключает другое!...
- Ну почему же, доктор? - возразила я, словно бы для того, чтобы поддержать странную гостью. - Разве вы не знаете, что в Израиле существуют христианские миссионеры? Они еще называют себя мессианскими евреями? - я вела себя так, будто мне ежедневно приходится вступать в теологические споры и ничего странно здесь не происходит. - В русскоязычных газетах постоянно печатаются их объявления, за которые редакция не несет никакой ответственности - это указывается особо рядом с подобными текстами.
- И что же там пишут? - в голосе Иннокентия послышалось раздражение. Накормить страждущих, вылечить больных и подобные штучки, на которые ловятся простаки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36