Может, о боксе или о футболе...
- О футболе? Зимой? - удивился я. - Да вы, я вижу, заядлый болельщик.
- Есть грех, - подыграл он мне. - Игра динамичная, интересно понаблюдать, это как-то отвлекает.
- И когда, если не секрет, вы в последний раз ходили на стадион?
Он не ожидал, что я буду копаться в таких подробностях. Ответил неуверенно:
- В октябре или ноябре...
- Вы могли бы напомнить мне, какое место в турнирной таблице занимает местная команда?
Он смешался, но все же выкрутился:
- Удивляюсь, гражданин следователь, почему вы мне не верите? Разве я дал вам повод?
- Это сложный вопрос, Красильников, мы еще к нему вернемся. В данном случае мне просто любопытно: вы были в гостях у Волонтира больше четырех часов. Неужели ни о чем, кроме спорта, не говорили?
- Говорили, конечно.
- О чем же? Не помните?
- Очень смутно. Мы много выпили, - последовал ставший традиционным ответ.
"Не помню", "забыл", "мы много выпили". Красильников возвел укрепления под стать крепостным сооружениям Трои. Пробить в них брешь казалось непосильной задачей - ответ был готов буквально на все. Но и вопросы, которые накопились у меня за две недели, были не из легких.
- Сколько вы получали в месяц, Красильников? - начал я издалека, зная заранее, что он не рискнет соврать. В деле имелась справка из бухгалтерии.
- В зависимости от выработки. Когда сто сорок, когда сто шестьдесят.
Это соответствовало действительности.
- Вам хватало?
- С трудом, - ответил он, и я догадался: Игорь подозревает, что нам известно о сберегательной книжке, и хочет на всякий случай перестраховаться. Моя догадка тут же подтвердилась: - Часть денег я относил в сберкассу, собирал на машину.
- Жена знает о сберкнижке? - спросил я.
Он пожал плечами:
- Нет, мы как-то не говорили об этом.
- И много вы собрали?
- Четыре тысячи.
Характерная для Красильникова черта: соврать хотя бы в малом, если нельзя в большом. Согласно нашим данным он собрал более пяти, но я не стал уточнять: в мою задачу не входило спорить о величине вклада.
- Мать оказывала вам материальную помощь?
- Нет.
- А тесть?
Не понимая причин моей настойчивости, он забеспокоился:
- Ну да, я же говорю, что нам приходилось туго, денег не хватало, иногда он давал для внучки.
Именно такой ответ я и хотел услышать.
- Значит, ваш семейный бюджет не отличался большим размахом? - Это был последний уточняющий вопрос, перед тем как навести первый удар.
- Да, иной раз приходилось экономить, - с легким вызовом ответил он. - Даже в мелочах.
- Объясните тогда, как вам удалось выкроить деньги на похороны Нины Ивановны Щетинниковой, вашей соседки?
Удар попал в цель. Красильников растерялся и опрометчиво ляпнул первое, что пришло на ум:
- Похороны обошлись недорого...
Это была ошибка.
- Но и не так уж дешево. У нас есть справка, что они стоили вам сто тридцать семь рублей пятьдесят копеек. Ваш полный месячный заработок.
Он допустил еще одну грубую ошибку:
- Кажется, я снял деньги с книжки.
- Пусть вам это не кажется. В лицевом счете значится, что за последний год вы только вкладывали деньги и не сняли ни одной копейки.
Я не обольщался насчет результатов допроса, но продолжал наступление по всему фронту.
- В каких отношениях вы состояли с Щетинниковой?
- Ни в каких! - выпалил он чересчур поспешно. - В соседских, не больше.
- Она ваша родственница?
- Нет.
- И вы ничем ей не обязаны?
- Абсолютно!
У меня возникло четкое ощущение, что мы подошли к чему-то важному, что имело непосредственное отношение к убийству, но, к сожалению, дальше ощущений дело не пошло.
- Я не был ей обязан абсолютно ничем, - повторил Красильников.
- Тем более непонятно, по какой причине вы при столь жестком семейном бюджете пошли на столь значительную трату.
- Она была одинока...
- Но заботы о похоронах в таких случаях берет на себя государство. Куда вы торопились, почему не подождали? Или у вас были лишние деньги?
- Нет, - промямлил он.
- И зачем вы выкрутили лампочку в прихожей? Только не говорите, что у вас от света болели глаза...
Это был момент, когда я почувствовал, что самообладание покидает Красильникова, - он сник, как надувная кукла, из которой выпустили воздух. На лице проступили глубокие морщины - раньше я их не замечал.
- Вам плохо? - вынужден был спросить я.
- Да, мне нездоровится, гражданин следователь, - невнятно проговорил он. - Позвольте вернуться в камеру.
Я нажал на кнопку, вмонтированную в крышку стола. В дверях тотчас появился дежурный.
- Заключенному плохо. Вызовите, пожалуйста, врача.
Красильников поднял голову.
- Подождите, - несколько живее попросил он. - Наверное, не стоит... Не надо врача...
- Что так?
- Мне уже лучше.
Я отослал дежурного, но момент был упущен: Красильников действительно пришел в себя и последствия не замедлили сказаться - без видимых усилий он вернулся к обычному своему тону, довольно удачно имитируя человека недалекого, прямого и чуждого хитрости.
- Что я могу сказать, гражданин следователь. С лампочкой что-то не припомню, забыл, а насчет похорон вы правы - подозрительно. Но войдите в мое положение: рядом в квартире мертвая лежит, а у меня дочь-первоклассница... Да и старушку жалко. Разве за это можно осуждать? Жили по соседству, душа в душу, кому ж позаботиться, если не мне?
- Вы, я слышал, даже путевку в санаторий ей доставали?
- Не было этого, - резко ответил он.
Что ж, не было, значит, не было. Разберемся в этом вопросе без его помощи. Нам не привыкать.
Второй удар я нанес без подготовки:
- У вас, Красильников, была знакомая по имени Таня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71