Он чувствовал, как "его" часть кельтской тусовки потихоньку расползается. Народ уходит кто куда, к своим интересам, и никто уже не хочет изображать из себя древних ирландцев. До серьезного реконструкторского клуба Колбаскин и К не дотягивали, а из несерьезной игры стремительно вырастали даже первокурсники. Миша уже не злился на них, просто грустил. Он-то знал, что все это не игра, и поэтому собирался сегодня сделать то, что задумал. Красиво, эффектно, чтобы они поняли, наконец, что он один из них ни во что не играл…
В дверь снова позвонили. Час Ч уже двадцать минут как пробил, а это значило, что скоро можно ждать и всех остальных гостей, которые, как истинные кельты, меньше чем на полчаса не опаздывали. Настя покорно оставила стол и поплелась в прихожую. Саша-в-коже уселся в самом дальнем углу и принялся настраивать гитару. Даша-Наташа налетели на оставленный Настей стол и стали по-своему расставлять тарелки.
– А вот и я! – в дверях гостиной показалась Маша Петрова с картонной коробкой, – Торт куда поставить?
– В холодильник! – буркнул Мишка.
Он не мог простить Маше того, что она перестала быть Дейрдре после возвращения из Питера.
– А ну-ка дай сюда! – подскочила Наташа, успев-таки опередить Дарью и выхватила из Машиных рук коробку с тортом. После чего с победным видом прошествовала на кухню: ее допустили аж до холодильника!
– А когда начинаем? – угрюмо спросил Саша из своего угла.
– Скоро, когда все соберутся, – ответил Кобласкин, придирчиво оглядывая гостиную и соображая, все ли на месте.
– А "все" – это кто? – но Сашин вопрос остался без ответа. Маша бродила, разглядывая постеры, Настя восстанавливала порядок на столе, а Даша и Наташа возмущались тем что: "Эта Настя наглая такая! Нет, ты только посмотри!… Можно подумать, она умеет на стол накрывать!"

***
– …Ну и где этот твой Колбасный живет? – Володя начинал нервничать и был готов сорвать свое волнение на ком угодно, включая собственную дочь. Но Ириша держалась на удивление спокойно. Она неторопливо достала из рюкзачка записную книжку и сверила номер дома с тем, который был записан у нее. Потом, близоруко сощурившись, поглядела на ту сторону Кутузовского проспекта. – Где-то здесь должна быть арка. Напротив театра Куклачева.
– Так это дальше, – раздраженно махнул рукой Володя.
Я тоже переживала. И как всегда, чувствовала себя виноватой. Как будто из-за меня вся наша странная процессия движется мимо помпезного сталинского здания навстречу загадочной и очевидно зловещей неизвестности. Больше всего меня огорчало то, что Володя ни слова не сказал жене о том, куда это мы все дружно отправились.
– Ну вот она, эта арка… – Ириша указала на нее своей яркой вязаной перчаткой.
Было уже темно и очень неуютно, особенно по ту сторону арки, в большом дворе, где невозможно было пройти по тротуару из-за припаркованных на нем машин.
Подъезд мы искали долго, кружили по двору, пытались найти кого-то у кого можно было бы спросить. Фонари над подъездами горели далеко не везде, так что если бы не разговорчивая пожилая дама с черным пуделем, мы бы еще долго бродили в поисках.
Ириша набрала код домофона.
– Але, – ответил грустный женский голос.
– Настен, это Ира Черемис. Я тут с друзьями к Мише…
Судя по верещанию кодового замка, Сезам открылся и нас впустили. Просторный вестибюль подъезда был в точности таким же, как внутренности высотки на Красных Воротах. Совпадение было настолько разительным, что у меня закружилась, голова. А мне-то казалось, что я совсем не волнуюсь…
– Нам на четвертый… Пешком пойдем? – Иришка вопросительно посмотрела на нас. Мы как по команде молча кивнули и зашагали вверх по лестнице, высокими пролетами поднимавшейся куда-то, куда и подумать страшно. Пахло кошками, обычной подъездной грязью и полным запустением, как это обычно бывает там, где кончилась эпоха былой роскоши.
Ириша уверено прошагала лак двери, на которой не было номера, и нажала на кнопку звонка. Прежде чем дверь открылась, ЧОПорные ребята оказались впереди нее, и когда за открытой дверью показалась испуганная девичья физиономия, Ирише пришлось из-за широких спин кричать:
– Насть, я это… с приятелями тут пришла…
Далее "приятели" повели себя и вовсе бесцеремонно: едва войдя в квартиру, двое из них бесшумно разбежались по всем комнатам и, видимо, убедившись в отсутствии опасности, через какое-то время снова оказались с прихожей.
– Вообще-то у нас принято снимать обувь и верхнюю одежду, – проговорил маленький смешной человечек, вышедший нам навстречу.
– Ой, Миш, ты уж извини, они больше не будут. Знакомься: Это мой папа. Пап, это Миша Колбаскин. Миш, а это Маргарит-Сергеевна, она очень Бретанью интересуется…
– Очень приятно, – бормотал милый смешной человечек (видимо, это и был хозяин квартиры). Странно, что по телефону он казался таким сердитым и резким.
– А это… – Иришка в панике оглянулась на "приятелей", с ужасом понимая, что забыла спросить, как их зовут. Но те не дали ей растеряться и по-военному четко представились…
– Алексей!
– Петр!
– Николай!
Колбаскин, слегка ошалев от такого приветствия, машинально протянул им руку:
– Приятно… Очень… Михаил…
За нашей спиной снова раздался звонок.
– Да вы проходите в гостиную. Обувь только не забудьте…
Алексей-Петр-Николай не вняли его мольбе и прошли в гостиную так. Я все же разулась, Ириша и Володя последовали моему примеру.
Пока я оглядывала комнату, сплошь оклеенную бретонскими видами – от Карнака до Изумрудного Берега, Ириша здоровалась с молодежью, которая лениво посиживала на креслах, поигрывала на гитарах и каких-то дудочках и болтала о том, да о сем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97