Звуки с кухни больше не доносились. Пауль вздохнул было спокойно, но тут снова что-то заскрипело и послышался звук бьющейся посуды. Пауль снова замер. В нем мучительно боролись два желания: пойти на кухню и посмотреть, что же там происходит и желание убежать из этого дома. Оставаться в гостиной и прислушиваться к каждому шороху было мучительно. Но он продолжал стоять неподвижно и вслушивался в звуки, которые окружали его. Тикали часы. Шумел ветер. Где-то вдалеке кричали чайки. Что-то шуршало во дворе. И вдруг среди всей это тишины раздался пронзительный грохот, как будто кто-то ударил в медный таз, как в гонг. Обливаясь потом, Пауль прокрался на кухню. Дверцы деревянного буфета были распахнуты настежь, какая-то посуда лежала на полу. Пауль несмело подкрался к буфету, и под ноги ему (хорошо не на голову!) грохнулась медная кастрюля. Пауль отскочил в сторону, и тут одна за другой из буфета посыпались тарелки. Некоторые разбивались, а некоторые – нет. Казалось, кто-то целился в Пауля. Несколько раз даже попал.
"Сначала, головы, теперь тарелки…" – уныло размышлял Пауль, пытаясь разглядеть в темноте, кто же их так методично выкидывает. "Ну головы – ладно, в таком тумане чего только не почудится… А это?"
У него болел живот и в висках стучала кровь, но все же он заставил себя подойти поближе, когда тарелки перестали падать. Видимо, запас их иссяк. Подобрав какой-то осколок, Пауль швырнул его в буфет:
– Вот тебе!
– Мяааау! – донеслось из темных недр буфета и черная тень проворно метнулась с буфетной полки на кухонный стол.
– Скотина! – заорал Пауль, который злился не столько на бедное животное, сколько на себя. Он попытался швырнуть в кошку еще на разбитую тарелку, но "скотина" исчезла со стола раньше, чем брызнули осколки. Пауль, как безумный, гонялся за кошкой по всей кухне, кидая в нее всем, что попадалось под руку, но ни разу не попал. Кошка, наконец, догадалась улизнуть через окно, которое Пауль разбил, когда метал сковородку.
С минуту Пауль стоял, глядя на разбитое окно, а потом принялся хохотать. Ну в самом деле, чем не комедия – вся кухня в осколках и черепках из-за какой-то кошки. "Интересно было бы посмотреть со стороны на себя, когда я за этой тварью гонялся!" – усмехнулся Пауль, и, неожиданно взбодрившись и повеселев, оправился назад в гостиную.
В гостиной тоже был полный разгром, повсюду валялись книги, и Пауль с трудом вспомнил, какие из них он просматривал, а какие еще нет. Он приготовился к долгим у нудным поискам, но тут в кои-то веки ему повезло. Заветная цифра отыскалась совсем скоро на первой странице потрепанной, но еще вполне крепкой рукописи, которая полностью соответствовала описанию господина Горнека. Пауль для полной уверенности повертел ее в руках, стоя у окна и, удостоверившись, что это именно 1681, а не 1861, 1186, 1618, 1816 или 1186, стал искать, во чтобы ее завернуть.
За окном раздались шаги, и прежде чем Пауль успел что-то сообразить, дверь отворилась, и луч электрического света больно ударил его по привыкшим к полумраку глазам.
– Бросить оружие! Руки вверх! Вы арестованы! – услышал он.
– Но это же я… вы же свои… – пробормотал Пауль, прекрасно понимая, что любое объяснение будет выглядеть нелепо. Не следы же полковника Шмидта он здесь искал…
– 26 -
– Рита, Рита, ты послушай! Нет, ты только послушай! – вопила в телефон Татьяна. Я поморщилась и отодвинула трубку от уха.
– Я слушаю, слушаю, – сухо ответила я. Психованное семейство, честное слово.
– Рита, Димочка вернулся!
– Ну слава тебе Господи! Ну и где он был?
– В Питере, где же еще? Конечно в Питере! Ты представляешь, ты была права, он поехал туда со своей девушкой, а она там осталась. Она его бросила.
– Ну теперь твоя душенька довольна?
– Нет, ну ты представляешь, нахалка какая? Он ее в Питер повез. Там ее водил по музеям. Развлекал, в кафе угощал, а она взяла и его бросила?
– Тань, меня не интересуют любовные похождения твоего мальчика.
– А меня интересуют! Потому что они гуляли там на мои деньги!
– И что ты собираешься теперь делать?
– Нет, ну ты прикинь, она же такая нахалка! Бросила его!
– А если бы она его не бросила, то ты думаешь, она вернула бы тебе эти деньги?
– Ну при чем тут деньги?
– Ты сама о них только что говорила.
– Я говорила?!
– Ну не я же!
– Ты не понимаешь, я совсем не об этом говорила! Вечно ты передергиваешь! Я тебе об одном, а ты мне сразу про другое…
– Таня, скажи, а для чего ты мне позвонила?
Как всегда, мой вопрос застал Таньку врасплох, и она сначала помолчала, потом всхлипнула и прошипела свое вечное.
– Рит, ну какая ты в самом деле…
– Да, я такая.
– Папа мой прямо бушевал, насилу его уговорила Димку не трогать. Мальчик приехал такой расстроенный.
– Успокойся, он себе еще девушку найдет. На Филфаке их как собак нерезаных…
– Ой, да причем тут девушка? Там же такая беда случилась! У Димочки такое потрясение… Там, где он жил, и квартиру ограбили, и человека убили…
– Что, все так серьезно?
– А ты думаешь, я шучу? Он приехал депрессивный и подавленный.
– А что произошло-то? Бандитские разборки?
– Нет, он у приятеля жил… с девкой с этой… А приятель историк, книги редкие собирал, какие-то архивы, видимо, что-то ценное. Весь дом в антиквариате, у него отец из старой интеллигенции, художник. Я так поняла, что в старые времена семья была очень состоятельная. Они нашли какие-то письма об одной старинной книге… Странная какая-то история. Вроде была какая-то книга, кажется, Библия на твоем несчастном бретонском языке, и вроде кто-то из родственников этого приятеля эту книгу то ли видел, то ли в руках держал аж в восемнадцатом веке… В общем, в доме было что красть, понимаешь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97