– Не-а…
– И не читай никогда!
– А что это такое?
– Эпистолярный роман. Руссо написал. Тягомотина редкостная.
– А про что?
– Про любовь. Но так нудно, что почитаешь – и любить никого не захочешь.
Дейрдре вежливо хихикнула и снова подумала "Интересно, а у Сашки девушка есть?"
– Ну так вот, там весь этот роман в письмах. Пишут друг другу влюбленные и размусоливают каждую подробность. И рассуждения длиннющие по поводу и без… От бессонницы, наверное, помогает, – он улыбнулся и посмотрел на Машу.
Она тоже улыбнулась. В карих Сашиных глазах снова забегали чертики, и Дейрдре захотелось задрожать в его объятиях.
– В общем, достаточно просто полистать этот роман, чтобы понять, как люди тогда писали и читали письма. Перечитывали их как книги, по несколько раз, потом складывали куда-нибудь, чтобы через некоторое время достать и еще раз почитать. Газеты тогда уже были, но их было мало и выпускали их только в больших городах. Ни телека, ни радио, ни интернета. Новости узнавали из писем. Представляешь как они ценили эти письма? Это не СМС получить и стереть. И то, что Пеллетье мог вставить в письмо какую-нибудь выдуманную историю, просто, чтобы читать было интереснее, я вполне могу допустить. Может, у него ничего хорошего в тот момент не происходило, а как оставить человека без длинного письма, которого он так ждет?
– То есть ты все-таки считаешь, что никакой бретонской Библии не было?
– Сейчас я не знаю. Начинаю сомневаться. С одной стороны, если судить по этим двум письмам, уж очень на сказку смахивает: старый замок, черт с рогами и копытами… Получается, что этот Луёвый родственник продал черту душу – просто кич какой-то. Обычный кич 18 века.
– А если нет? Ведь сама рукопись, оказывается, была.
– Ну это еще надо выяснить. Ладно, смотри, что мы будем делать. Для начала выясним что от кого прислано.
Они сидели за столом, почти касаясь головами, и разбирали бумаги. Саша брал их бережно, едва дотрагиваясь. Дейрдре обратила внимание на его руки, маленькие, тонкие, ухоженные как у женщины. Сама Маша старалась не касаться бумаг, боялась что-нибудь порвать или испортить.
– Так, это от Селестины, понятно, – комментировал Сашка. – Я не знаю, это имя ее или псевдоним… Селестина была любовница Луи-Огюста. Она была замужем и виделись они редко. В основном переписывались. Я как раз из-за этих писем и стал читать "Новую Элоизу", там местами похоже… Вообще, сейчас сложно себе представить, как они друг друга любили так вот в письмах. Вместе были всего, наверное, раза три за всю жизнь, а переписывались годами.. лет восемь, как я понял. И чуть ли не в каждом письме в подробностях смаковали свои эти три свидания. Фантастика! А она за эти восемь лет шестерых детей родила. От мужа, наверное.
Еще какое-то время они сидели молча.
– Это опять от Селестины… Во расписалась… Жалко Луи-Огюстовых писем нет, а то бы целый роман получился. Только читать эту тягомотину сейчас никто не станет. Это от банкира, видишь, короткое, всего на три страницы. Фигня, потом, конечно, прочитаю, но сейчас не до этого. Это отец Луи-Огюста, Филипп… Не особо интересный дядька, а это опять Селестина… А вот… Стоп! Кажется, опять он…
Сашкины руки задрожали и он отложил письмо, пошарил в кармане, вынул носовой платок и протер им ладони. Видимо, не хотел хвататься за письмо потными от волнения руками. Аккуратно перевернув листы, он нашел на последней странице подпись с завитушками и росчеркушками.
– Он, точно он! – Лицо у Сашки снова преобразилось и стало совершенно детским. – Дом Луи ле Пеллетье! – Завопил Сашка громким шепотом.
Его безумная радость передалась Дейрдре, и она готова была захлопать в ладоши или броситься к нему в объятия.
– Давай читать, – предложила она. – А ты почерк поймешь?
– Ну так…
– А со слуха? Французский со слуха понимаешь?
– Обижаешь, это у меня второй язык!
– Тогда давай. Если что не понятно – спрашивай.
Третье письмо Ле Пеллетье.
Морлэ, 27 августа 1729 г
Любезный мой друг,
Не перестаю радоваться твоим успехам. Какой приятной неожиданностью для меня было известие о том, что твоя женитьба, которая чуть было не расстроилась, – дело решенное и что за невестою дают такое приданое, которое, в купе с твоим наследством, позволит тебе жить безбедно до самой старости. Рад также, что ты не забываешь меня, хотя более в моей помощи не нуждаешься. В наш век человек, который не ленится написать письмо лишь для того, чтобы порадовать старого друга – большая редкость. Что ж, ты – счастливое исключение, которое, тем не менее, подтверждает прискорбное правило. Премило с твоей стороны так трогательно осведомиться о моем здоровье, которое – слава Господу! – постепенно улучшается.
Недели три тому назад мне даже пришлось попутешествовать из Морлэ в Керзервенн и обратно. Поводом для поездки послужила трагическая смерть моего беспутного кузена. Как я уже писал тебе, Ив последнее время неумеренно пил. Богатство не шло ему на пользу, и я готов уже согласиться с Маргаритой, что деньги приходили к нему не по воле Божьей, а по сговору с нечистым.
Помнишь, я предлагал Маргарите уехать из Керзервенн и поселиться у одной дальней родственницы в Пон л Аббе? К моему прискорбию, Маргарита было ухватилась за эту возможность, но ей так и не удалось вырваться на свободу и хотя бы на время спастись от тех мучений, которые ежедневно ожидали ее в Керзервенн. Бедняжка, которой изрядно доставалось от мужа, – а он в пьяном виде все чаще давал волю рукам, не говоря уж о словесных оскорблениях; – была готова бежать из дому на край света, однако Ив не отпустил ее, сказав, что долг жены – быть при муже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97