- Это Бабура, - мгновенно отреагировал Вул. - Только почему он...
- А может, Цырин? - усомнился полковник. - Не путаете?
- Это Бабура, - повторил Бул. - Но почему он в таком виде?
Последовала выразительная пауза.
Полковник позвонил.
Появился конвоир и вывел Вула.
- Как же все получилось? - сокрушенно произнес капитан. - Как?
- Перестаньте, - оборвал его Мытарев. - Вы мне таким не нравитесь. В лодке убит Бабура, это ясно. Давайте думать как все поправить.
"Верно, - подумал капитан - Сейчас не время бить себя в грудь. Действовать надо".
- Что вы думаете по поводу пограничников? - уже поспокойнее продолжал полковник. - Киреев сообщил, что их восемнадцать человек.
- Кто-нибудь, включая отпускника, мог уехать, минуя Приморск?
- Нет.
- Кому для этой цели больше подходил самолет?
- Троим. Двоим в Свердловск и одному в Алма-Ату.
- Среди этих троих есть отпускник?
- Есть. Это ему в Алма-Ату.
- Меня, Владимир Николаевич, больше всего занимает отпускник. И вовсе не потому, что пассажирам автобуса пограничник показался отпускником. Он был один - демобилизованные обычно держатся вместе. Тем более, что всем в Приморск. р
- Но ведь кто-то мог и поотстать.
- Конечно. Вернемся к Цырину. Все его странности, несомненно, являлись составляющими одного чрезвычайно тонкого плана. Он спешил. Он бросил автобус, потому что спешил.
Он оставил в лодке половину денег, потому что спешил. Он пошел на эту жертву, надо думать, не без колебаний. Она была призвана сбить нас с толку и, признаемся, сбила: буквально до последней минуты мы считали, что убит именно Цырин. Но с другой стороны, он позволил себе появиться дома.
Почему? Имея гарантированный, как он считал, заслон? Какой?
- Он собирался воспользоваться мундиром и документами убитого и улететь мы уже обсуждали такую возможность, - сказал капитан.
- И улететь он должен был ещё сегодня рано утром, обойдя нас на несколько часов. Только вот куда он собирался лететь?
- В Алма-Ату, - сказал Зенич.
- Почему?
- Демобилизованные редко ездят поодиночке, вы правы.
Но это ещё не все. Положение демобилизованного не устраивало Цырина.
- Не совсем вас понимаю, Владимир Николаевич, но продолжайте.
- Тут ничего конкретного. Так, предположение. Я вдруг вспомнил, как сам служил. Отпуск дали, молчком приехал - дома никто ничего не знал. Увидели глазам своим не поверили. Зато уж когда демобилизовался... Четверо суток поезд шел, и я с каждой станции слал телеграмму. Здесь работает какая-то чисто солдатская психология: в отпуск лучше являться неожиданно, со службы наоборот. Предупреждал этот парень о своем приезде или нет, можно будет уточнить, но если нет, то Цырин об этом должен был знать.
- Любопытно. Ну и что?
- А то, что личина отпускника гарантирует Цырину двухнедельную фору десять дней отпуска, плюс дорога. Дома пограничника не ждут. В части о нем не станут беспокоиться до тех пор, пока не придет ему пора возвращаться. Не раньше этого срока что-то заподозрим и мы. В Алма-Ате же Цырин возникнет в своем истинном облике или в любом другом и двинет, куда ему надо. Считайте, что в этом случае след его окончательно утерян.
- Если все обстоит именно так... - сказал полковник. - Если именно так, повторил он, - то Цырин ещё здесь. Аэропорт закрыт вторые сутки. Нелетная погода - это иногда весьма кстати. Хотя, признаюсь, весь день я думал по-другому.
- Поеду, - сказал капитан. - Поищу в аэропорту. Цырин человек настойчивый. Он будет ждать самолета.
- Поезжайте. Кого вы намерены взять с собой?
- Емелина и практиканта.
- Не мало?
- Нет. Разрешите идти?
- Идите, Владимир Николаевич. И пожалуйста, узнайте заодно, как там мой новосибирский. Не затруднит?
- Не затруднит, - сказал капитан, стоя в дверях. - Значит, не верите?
- Сомневаюсь, - сказал Мытарев.
Но Зенича уже не было в кабинете.
ДВАДЦАТЬ ДВА ЧАСА СОРОК МИНУТ
В маленькой комнате с радиостанцией - резиденции руководителя полетов-их находилось пятеро.
- Начнем, товарищи, - сказал Зенич, - Прошу вас, Василий Ильич.
Руководитель полетов Гуляев, пожилой, массивный и очень смуглый человек, хлопнув ладонями по коленям, встал.
- Аэропорт открыт на вылет двадцать минут назад, - сообщил он. - Машина алма-атинского рейса должна уйти через полчаса первой. Пассажир Житников, следующий до Алма-Аты, зарегистрирован под номером семнадцать. Его место 4 б. Багажа не сдавал.
- Спасибо, - поблагодарил его капитан.
Покачав головой, Гуляев сел.
- Вечно что-то случается в мое дежурство, - мрачно объяснил он.
- Товарищ Емелин, - попросил капитан.
- Мы его не нашли, - доложил лейтенант Емелин. - В помещениях для пассажиров его нет.
- Придет, - сказал Гуляев. - Объявят посадку, и придет.
- Точно, - согласился Зенич. - Он ничего не знает и ни о чем не должен знать. У него сейчас единственное препятствие - погода. Когда он услышит про посадку, он расслабится. Это неизбежно, и это нам очень на руку.
- Тут спрятаться - раз плюнуть, - добавил дежуривший в вокзале лейтенант Гетьман. Высокий, худой, неестественно стройный, неспокойный в поведении, он был полной противоположностью флегматичному на вид Гуляеву.
- Когда посадка? - спросил Зенич.
- Когда прикажете, тогда и сделаем, - ответил Гуляев. - Все в наших силах.
- А если он прямо к трапу пойдет? - предположил Емелин. - Возможно такое в принципе?
- А чего ж тут невозможного? - сказал руководитель полетов. - Перелазь через забор и иди.
- Он не пойдет, - сказал Зенич. - Зачем ему лишние неприятности? Он законный пассажир при законном билете. Будем ждать и, как появится, возьмем. Он сегодня достаточно погулял.
- Разрешите... - робко напомнил о себе практикант.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34