- Эй, эй, мужик! Ты потише! Здесь ванны нет, не вздумай в штаны наложить! Он шутит!
- Ты что, Димыч, сдурел? - подхватил и я. - У человека может инфаркт случиться. И что нам прикажешь с тобой делать, сосед?
- Отпустите вы меня, - чуть не плача взмолился не на шутку перепуганный происходящим мужик.
- Жена знает, куда ты пошел? - спросил я его.
- Нет, её и дома нет, - стуча зубами, ответил он. - Она к куме ушла, может, там и переночует.
- А тебя чего же дома оставила? - удивился Димка.
- А я пьяный нехороший, - вздохнул горестно сосед. - Вот она меня и не берет.
- Ладно, - решил я. - Если не придет твоя половина к полуночи, мы к тебе домой пойдем, заночуем у тебя, к нам могут менты наведаться, а утром ты нам поможешь из города выбраться, понял?
- Да как я помогу? - удивился сосед. - Я что, милиционер, или ещё кто?
- Ты - местный житель. Тебя каждая собака в городе знает. Работаешь ты на птицеферме, которая за городом, так?
- Ну так, - не понимая, к чему я веду, подтвердил сосед.
- Ты на работу каждый день ездишь на своем "Москвиче"?
- А как же! - даже обиделся сосед. - Почти тридцать лет без единого прогула.
- Вот ты нас и вывезешь, - спокойно пояснил я. - Тебя все гаишники знают, вся милиция. Кто тебя проверять будет?
- Ну да, а если бы...
- А если бы у бабушки кое-что было, она бы дедушкой была, - отрезал я, заканчивая бесполезную дискуссию.
Мы ещё посидели, напряженно всматриваясь в темноту за окнами, ожидая наряда милиции, но ничего подобного не произошло, и мы в начале первого ночи перелезли к соседу через забор, и осторожно пробрались в дом, тут же попадав на кровати. Димка остался сторожить первым.
Мы уже почти провалились в сон, когда сосед спросил:
- Эй! Москвичи! Шкурники!
- Сам ты шкурник! - тут же обидчиво отреагировал Манхэттен.
- Эт почему это мы шкурники?
- А кто же вы? Шкурки покупаете? Значит, шкурники.
- Сам ты шкурник, - проворчал, успокаиваясь и не зная, что возразить такой чапаевской формулировке, Манхэттен.
- Так вы того, вы хотя бы заплатите? - спросил, тяжело вздохнув сосед.
- Во мужик! Во куркуль! - восхитился Манхэттен.
- А чего? Весь в тебя, - подхватил Дима.
- А может, ты нам заплатишь? - спросил я соседа, весьма разозленный тем, что мне не дают поспать.
- Это за что это?
- Это за то это, хотя бы, чтобы мы тебя не пристрелили. Как ты думаешь, стоит за это заплатить?
- Ну-у-у, - протянул сосед, несколько расстроено. - Это вам совсем и ни к чему даже вовсе. А вот за мои неудобства всякие да за то, что я вас из города вывезу, как?
- А что - как? - разозлился я уже не на шутку. - Ты сперва вывези, тогда поговорим. Ишь ты, то едва в штаны не навалил, а то уже и вымогательством занялся. Плати ему. Я тебе заплачу!
- Да спи ты, Коля, - усмехнулся Димка. - Заплатим, чего там. Мужика тоже понять надо. Он, можно сказать, пострадавший.
- Через свою жадность он пострадавший, - зло огрызнулся я, укладываясь поудобнее. - А если ещё хотя бы одно слово скажет, будет больше пострадавшим.
Сосед замолчал, только сердитое сопение указывало на то, что он не спит.
- Слышь, сосед, - позвал я его.
- Чего надо? - не сразу, но все же ответил он.
- Спи ты, мудрец, заплатим мы тебе, успокойся. Как тебя хотя бы зовут?
- Зовут-то? Василий меня зовут, - рассеянно ответил он. - А вправду заплатите?
- Вправду. Спи!
И мы заснули. И не знали мы, не гадали, что на нашу тихую улочку входила в это время беда. Загулявшаяся парочка приближалась к нашему дому. И не надо бы им было сюда ходить. Но не зря в народе говорят: пришла беда отворяй ворота. Одна беда другую притягивает. Парочка была совсем молоденькая. Лет шестнадцати-семнадцати. Парнишка накинул на плечи девушке свой пиджак. Они устали, нацеловались до опухших губ и до звенящей дури в голове, шли слегка пьяные от тепла, любви и поцелуев. Напротив дома, в котором мы спали, они остановились. Пиджак соскользнул с плеч девушки. Парнишка поднял пиджак, накинул ей на плечи, хотел поцеловать, но девушка слегка отстранилась и загляделась на белое цветение абрикоса во дворе, по соседству с нами.
- Смотри, какие замечательные цветики!
- Сейчас достану! - воскликнул парнишка и, не долго думая, махнул через забор.
Девушка хотела остановить его, но было уже поздно, а кричать она не решилась, только махала рукой на парнишку, призывая его вернуться обратно. Но тот тоже только отмахнулся от её призыва.
Он стоял во дворе чужого дома, всматриваясь в высокое дерево. Абрикос был старый, могучий. Парнишка раздумывал, как на него забраться, чтобы сломать веточку для своей девушки. И тут он увидел слегка приоткрытую дверь времянки.
Он решил открыть дверь пошире, залезть на нее, оттуда на крышку времянки, а там и ветки уже под рукой. Вдруг за спиной у него скрипнула дверь, и чей-то голос хрипло приказал:
- А ну, руки вверх, стрелять буду!
Это хозяин дома выглянул во двор, разбуженный чуткой женой, услышавшей за окном шорох. Глянул хозяин: кто-то во времянку лезет, а там у него стоял мотоцикл. Прошлый год у него уже крали из времянки мопед, а чуть позже велосипед. Вот он и подумал, что это все тот же вор у него шурует.
Схватил хозяин со стенки ружье, бросился к шкафу, в темноте загнал в стволы два патрона и выскочил в белье на крыльцо.
Когда он гаркнул, велев предполагаемому вору поднять руки, то неизвестно, кто из них был больше напуган, парнишка, который увидел ружье и никак не предполагал, что его озорство может обернуться смертельным риском, или герой поневоле, оказавшийся ночью один на один с обнаглевшим грабителем.
Закончилось все это трагически. Парнишка метнулся к забору, а хозяин дома, которому показалось, что тот бросается на него, нажал на курки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63