Не все собравшиеся одинаково хорошо представляли себе, о каком юбилее идет речь, и, рассказывают, выпадали даже такие странные минуты, когда тот или иной развеселившийся человек именно себя воображал виновником торжества и был готов принимать поздравления. Пришел Топольков, стройный и живой даже в своей скорлупке томности, улыбчивый. Он перестал гнуть спину на Гробова и со смехом рассказывал, что тот платит Аленушке сто рублей за визит, о чем ему, Тополькову, поведала сама Аленушка, простодушно высказав догадку, что у него теперь имеются веские основания порвать с ней. Топольков это и сделал, хотя, может быть, не столь решительно, как подобало настоящему мужчине, а заодно прервал всякие отношения и с Гробовым.
С писателем, по словам Тополькова, произошла достойная упоминания история. Горюнов, важный человек в местном издательстве "Факел", совершенно укрепился в отрицательном отношении к сочинениям Гробова и даже возымел несолидную привычку тешиться иногда на досуге в кругу друзей вышучиванием гробовской разнузданной способности хоронить изящную словесность в лавинах изощренной галиматьи. Сам Гробов, искренне веруя, что редактор просто заблуждается, задался целью разрушить это недоразумение, мешавшее ему приступить к весьма плодотворному сотрудничеству с "Факелом". Гробов верил, что увенчание его литературных заслуг хвалебной критикой и всевозможными знаменитыми премиями - вопрос времени, и потому уже сейчас, пусть еще на отдаленных подступах к наградам, вел себя остро и мощно. Горюнов (такой чопорный на людях и такой душечка, буквально Петенька Петрович для своих) еще срывал аплодисменты в узком кругу посвященных, высказывая идея, своим свободомыслием всегда чуточку опережавшие общественное свободомыслие, а тем временем Гробов с мрачной кропотливостью разрабатывал план, благодаря которому он дерзко возьмет Петеньку Петровича в клещи и обратит все его вольнодумие в воплощенное рвение угодить ему, Гробову.
Сбить спесь с такого, как Петенька Петрович, задача не из простых. Во-первых, Петенька славу поборника свободы завоевал не в сегодняшние даже чересчур, на его взгляд, отягощенные вольготностью времена, а гораздо раньше, еще в эпоху оцепенения, когда где-то какое-то неосторожное высказывание сорвалось с его губ, после чего начальство, как он ни принимал виноватый и сконфуженный вид, долго бросало в его сторону косые взгляды. Во-вторых, нынче у определенного сорта горячих и деятельных людей в заводе публично оскорблять должностных лиц и даже совершать на них покушения, и Петеньке Петровичу тоже случилось однажды стать жертвой нападения. Один взъерошенный и не вполне здоровый сочинитель, раздосадованный неизменными неудачами в лабиринтах "Факела", среди бела дня накинулся на него на бульваре и принялся закидывать снегом, чему не сразу смогли или захотели помешать собравшиеся вокруг и недоуменно протестующие зеваки. Нападавший явно намеревался слепить что-то вроде снежной бабы, но когда дело стало уже лишь за морковкой, Петенька исхитрился вырваться и унести ноги, а назавтра, отдохнув и просохнув, был свеж, как новорожденный, да так ловко свел все на шутку, что и некстати было бы привлекать покушавшегося к ответственности. Из этого фрагмента хорошо видно присутствие у Горюнова боевитого и по-своему веселого духа, которому и морковку вместа носа не приставишь, и не пропишешь надобность в заведенном порядке отомстить жалкому графоману. Но Гробов и не рассчитывал на легкое исполнение задуманного.
Отправившись в соседний город, он из квартиры знакомого позвонил Горюнову домой, официальным голосом - не из тех, что приберегают для особых случаев, а каким пользуются уже всегда и привычно, - уведомил его, что с ним говорят из министерства иностранных дел и сейчас в разговор вступит сам министр. Петенька Петрович сдавленным вскриком выразил свой восторг. Что и говорить, в Гробове пропадал талант замечательного иммитатора. Он перешел на трогательную, исполненную забавной нерусскости и всегда узнаваемую речь министра. Горюнов очутился на грани обморока. "Министр" повествовал ему о своем опыте в отношении трудов писателя Гробова, опыте великой заинтересованности и любви, признательности писателю Гробову за его светлое дарование и необыкновенную плодовитость, "министр" пережил этот опыт как своего рода откровение и советовал редактору Горюнову последовать его примеру. Петенька Петрович дрожал, прижимая к уху трубку с поучающим голосом. Он понимал, что его не наставляют, что ему в действительности не советуют - ему приказывают, но он был напуган до последней глубины сердца и не мог сразу припомнить, о каком писателе толкует министр. Еще утром Петенька, скажи ему кто-нибудь, что можно так испугаться, не поверил бы, а вот теперь стоял, переминался с ноги на ногу и трясся, как в лихорадке. Ему казалось, что речь идет вовсе не о писателе Гробове - и он уже сообразил, кто это, - что писатель Гробов - только предлог, или вообще он что-то не так слышит, и Гробов - это лишь галлюцинация, а на самом деле ему намекают на что-то страшное, неизбежное, что его ждет в скором будущем и что эти неизвестные люди, заговорившие с ним по телефону, предвкушают с нечеловеческим злорадством. "Министр" продолжал: послезавтра через город, где живет редактор Горюнов (а советники рекомендовали его министру как знающего, толкового редактора), будет проезжать с важной миссией его секретарь, он и доставит рукопись, на которую редактору стоит обратить самое пристальное внимание. Вернувшись домой, Гробов нанял где-то машину, на какой не зазорно было бы разъезжать министерскому секретарю, и усадил в нее вполне благообразного удальца, которому пообещал хорошее вознаграждение, - так к Петеньке Петровичу вернулась бредовая гробовская рукопись.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155