Сейчас, увы, гоголем Соловей Разбойник разгуливает. Ну да ладно... Вы в Афгане где воевали? Я рассказал. - Долгонько... А меня на третий день ранило осколком. По дороге в часть. Вот и весь боевой опыт. После госпиталя поступил в военное училище, оттуда курсантов начали гонять по горячим точкам. Перевелся в МВД, попал в ОМОН. Тот, второй боец, что документы принес, тоже, кстати, афганец. Своих в обиду не даем. Народ-то у нас в отряде разный, ох разный. Такие типы попадаются... не в милиции, в тюрьме по ним место плачет. Да сидят гады крепко, будто гнилые пеньки. Так просто не выковырнешь, скорее они тебя... - Он опять тоскливо сплюнул. В рафике запищала рация. Лейтенант козырнул, заканчивая беседу и протянул руку к водителю за трубкой. Я повернулся и пошел вдоль улицы. Спина болела, но пуще чем боль жгла сердце обида унижения. Вскипала в душе злая горькая ненависть. Не к ударившему меня шакалу-омоновцу. Бог с ним. Он только пешка, болван в чужих руках. Подступал к горлу комок, душил гнев к тем, кто наобещал народу в очередной раз лучшую долю и опять в который уже раз обманул, обесчестил, унизил, нагадил в душу... - Ой, постойте же, постойте! - Маленькая рука с коротко остриженными ногтями схватила меня за рукав куртки. - Вы уж простите меня. За меня, нерасторопную вам перепало. Как они вас повалили, то я просто обомлела. Уж лучше, думаю, меня бы вдарили. Уж кто, кто нас селян теперь не бьет... Разом больше, разом меньше... Уехали они... вороги. Умчались як на пожар... - Женщина говорила с мягким знакомым гакающим украинским акцентом. - Я бачила, вы капусточки хотели, то возьмите. В глечике немного осталось. Вот и колбаски, домашней. Вы не сумневайтесь. То все брехня, про чернобыльское. Мы и сами едим. И Чернобыль от нас далеко. И в Харьков на рынок возим. Да там разве торговля, То не торговля, колы у людей грошив немае, одни слезы... А тии купоны... Ни, правду скажу - за советив краще мы жилы. В Москву не торговать, на экскурсию, як людына издыла. А зараз... Нас тут нэ поважають... Дивчины наши, запродалысь у Туречину.. Казалы у театри выступать, а оказалось - срам один... Колы на Вкраини таке було? Того мы вид незалежности бажалы? Ох и чого это я балакаю? Спасиби вам. В моей руке оказался аккуратно увязанныей бечевой пакет из газетной бумаги. - Кушайте, добродию, будьте здорови. Спасибо вам, что заступились за бидну жинку. - Она смущенно улыбнулась и ушла, оставив меня одиноко стоящим на тротуаре. Шел предпоследний оплаченный день в гостинице. Если потенциальный работодатель - мистер Пол и сегодня не сообщит своего решения, дело оборачивалось совсем паршиво. Оставался один путь - домой, в обнищавший, доведенный до ручки Харьков. Без работы, без денег, без семьи, без будущего. На привычный вопрос, не поступало ли мне писем, звонков или записок, дежурная только развела руками. В номере от нервного ожидания разошелся аппетит. Включил в розетку кипятильник, заварил чаю. Развязал подаренный сверток, достал оставшийся кусок хлеба и принялся за еду. Капуста была отменно хороша, остренькая, пряная похрустывающая на зубах. Душистая и нежная таяла во рту домашняя колбаса. Спасибо тебе неведомая хозяюшка. Ты продавала действительно хороший товар. И не твоя вина, а наша беда, что должна ты делать это не в белоснежном халате за прилавком рынка, а на грязной, застеленной всего лишь газетой, земле московской улицы. Дверь номера отворилась и в комнату вошел человек, возивший меня в прошлый раз на прием к боссу. - Собирайтесь. Босс велел привезти вас. С вещами... Чопорный водитель кинул взгляд на разложенные на столе дары Украины и непроизвольно дернув кодыком сглотнул слюну. - Угощайтесь. Не везти же это с собой. - Эх, времени нет. Можно бы под водочку хорошо посидеть... Да босс не любит опоздания. - Он не удержался, взял в щепоть капусту и отправил в рот. Отломил кусок колбасы и начал жевать. - Ладно, по солдатски. Пять минут на все про все. - Водитель вытащил из бокового кармана плоскую металлическую фляжку. Мы глотнули, и за пять минут покончили с закуской и выпивкой. - И на старуху бывает проруха. Ты уж, майор, молчи. - Он достал из кармана и кинул в рот несколько зерен и принялся сосредоточенно жевать пока я собирал свои немногочисленные вещи. Водитель подхватил чемодан. Мне достались портфель и вещмешок. Оглядел еще раз гостинечный номер. Собрал в газету остатки еды и выкинул в мусорное ведро. Спустившись вниз отдал ключ, попрощался с дежурной и горничной. Шофер уже успел положить чемодан в багажник и теперь, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, ждал меня около прожорливо открытого зева. Принял и уложил оставшиеся вещи, прихлопнул крышку, распахнул дверку. Машина тронулась, увозя к новой неведомой жизни, к первой гражданской работе. Поступал на службу не Державе, не Родине, а в услужение хозяйчику. Ну да Бог с ним. Иные времена, другие песни.
Глава 24. Тихая мафия. Новый работодатель посчитал ниже своего достоинства вторично встречаться с мелкой сошкой. В фирме четко, пожалуй даже строже чем в армии соблюдалась субординация. Водитель распахивал дверку передо мной, секретарша поговорила как с равным, босс - проигнорировал. Женщина объяснила вкратце мои служебные обязанности. Показала распечатанный с компьютера договор. Молча подчеркнула фломастером сумму вознаграждения. Невольно присвистнул. Сумма обозначенная в долларах впечатляла. Она подняла на меня глаза и улыбнулась, сверкнув белизной ровных жемчужных зубов между розовыми губами. - Привыкайте. - Такие деньги долго отрабатывать прийдется. - Вы против? - Не знаю. Это мой первый опыт на гражданке. - Честно признался ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112