По купленным липовым пропускам мы проходили через решетчатые ворота перегородившие набережную, совали лукавым стражам под нос голубоватые бумажки, те, видимо работающие в паре с продавцами, на полном серьезе изображали проверку, изучали печати, даты, подписи и милостиво пропускали в рай обетованный. Если по левую сторону решетки люди валялись буквально на головах друг у друга, осторожно ставили ноги продираясь к взбудораженному тысячами бултыхающихся тел морю, то по ее правую сторону море оказывалось кристально прозрачно, песок полупустынен, под тентами - вдоволь свободного места. Наглядные уроки справедливости и равноправия продолжились и в дальнейшем когда на беленьком теплоходике с экзотическим названием Мухолатка мы отправились полакомиться шашлычком и охотничьими сосисками в Ласточкино Гнездо. Собственно возжелал сосисок Димыч, после рассказа о небывалых приключениях советского офицера в обителе победившего социализма, то бишь интуристовской гостинице Европейская. Спорить с ним я не стал. Собрались, купили на пирсе билетики и поплыли. Мимо борта тарахтящей дизелем Мухолатки скользили забитые отдыхающими пляжи, напоминающие с моря облепленные рачьей икрой сваи. Люди отсутствовали только на выдающихся в море скалистых берегах, утесах и ... на отлично ухоженных, прикрытых от нескромных взглядов зеленью парков спецпляжах, спецдач и спецсанаториев. Там безлюдно, просторно, чинно. Только единичные фигурки вальяжно нежились в шезлонгах под легкой сенью ярких полосатых тентов. Когда теплоходик добрался до Ласточкиного гнезда и мы взошли к цели путешествия, то первое, что увидали оказалась выстроившаяся в унылую шеренгу, бесконечную словно Великая китайская стена очередь. Желание поесть заветных, можно сказать ритуальных, для советского человека сосисок, сменилось просто банальным чувством голода, необходимостью побыстрее пожрать чего-нибудь и вернуться на родной спутниковский пляж. Поддержав частный бизнес старушки, распродающей с космической скоростью желтые дымящиеся початки вареной кукурузы, мы спустились к морю и вновь попали на совершающую уже обратный рейс в Алушту, с заходом в Гурзуф, родную Мухолатку. Море, еще недавно качавшее теплоходик на пологих неторопливых волнах словно взбесилось. Крутые злые волны били в скулу суденышка, сбивали с курса, ветер забрасывал на палубу гроздья водяных капель и обрывки белой пены. Нос кораблика то вздымался к небу, то со всей силы ухал вниз и барабанный звук динамического удара глушил немногочисленных отважных путешественников. Рында на носу звенела в такт размахам корпуса, навевая нехорошие мысли о Летучем голандце. Первый морской опыт оказался довольно удачным. Мы оказались если не морскими волками, то и не совсем сухопутными крысами. Морская болезнь, поразившая многих, нас с Димычем обошла стороной. В моем случае справедливо говорить о наследственности, преемственности и прочей ерунде, но Димыч совершенно сухопутный человек, и выдержанное испытание вдвойне почетно. Во время одного особо томительного взлета Мухолатки Димыч вспомнил о старенькой тетушке проживающей в Одессе. Тетушка давно жила одна и очень скучала без общения с родственниками. Она часто писала письма и приглашала Димыча собраться и приехать погостить. Когда Мухолатка вихляя корпусом все-же вылезла из под волны на поверхность, Димыч клятвенно пообещал навестить старушку. - Мы можем попробывать устроиться вместе с машиной на теплоходе берущем автотуристов, например Армении, идущем из Ялты в Одессу, - подначил я его, - Так выйдет безусловно короче и тетушке не прийдется долго ждать. - Ничего. Мы и вокруг моря по суше прокатимся. Так тетушке будет спокойнее. - Отпарировал мой друг. Судьба разрешила все просто. На наш вопрос в кассе Ялтинского порта только неопределенно пожали плечами, сказав, что билеты распроданы на месяц вперед и свободных мест в обозримом будущем не предвидется. В результате мы покорили Одессу не с парадного, морского, а с пыльного черного, сухопутного рабочего подъезда. По когда-то, в очень давно забытом прошлом, мощенной булыжником, а ныне совершенно раздолбанной улице имени Пастера доковыляли до старенького, серенького особнячка, сохранившего еще следы былой респектабельности. В добрые старые времена это видимо был приличный дом для состоятельных жильцов средней руки. Врачей, фармацевтов, попечителей учебных и богоугодных заведений. Теперь в нем проживали счастливые граждане веселой Одессы различных национальностей, вероисповеданий, положений в обществе. От довольно видных, до самых старающихся стать незаметными. Объединяла всех видимо только общая любовь к родным стенам и ненаглядной Одессе. Больше ничем это странное стремление жить именно в данной географической точке, на мой взгляд, оправданно не было. Матеря на чем свет стоит Одесских градоначальников, отчаяно крутя из стороны в сторону баранку, преодолев все колдобины и выбоины, кучи приготовленного видимо еще в прошлом веке для ремонта дороги гравия и булыжника, мы остановили машину возле заветных окон. Как только заглох двигатель, немедленно будто по команде распахнулись все окна дома. В каждом, обрамленная рамой и задрапированная шторой, появилась уникальная личность и принилась услух обсуждать машину, нас, наши рожи, одёжу, сумки, к кому это нас принесло, надолго ли ... ничуть, впрочем, не стесняясь присутсвием обсуждаемых субъектов. Зная по наслышке своебразность населения Одессы, мы постарались как можно быстрее скрыться в парадном, не вступая ни в какие словопрения с аборигенами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112