...
Через три дня батальон получил переходящее знамя. Воспрянувшее духом начальство - благодарность и премию. Наш экипаж пил пиво и ел гусятину на берегу дивного оазиса. Командир разрешил мне выпить только полбутылки пивка. Сказал, что предстоит ответственная работа.
Обратно неторопливо летели над шоссе, служившим отличным ориентиром. Мне выпало, в виде поощрения, самое любимое дело - сидел в кокпите на месте командира и вел вертушку, наблюдая сверху за серой лентой, бесконечной и унылой, изредка оживляемой ползущими караванами армейских грузовиков с зерном.
Дело в том, что поступал я в военное училище летчиков, но только успел проучиться первый семестр, как училище в кутерьме хрущевских преобразований оказалось спешно реорганизованно в вертолетное. Старшие курсы распределили по другим летным училищам, а оставшихся начали спешно переучивать управлять вертолетами, довольно экзотическими летательными аппаратами в то время. Едва успели курсанты совершить по несколько полетов с инструктором, как оказалось, что для обслуживания новой техники в войсках нет специалистов. Прошла очередная реорганизация и мы стали уже не пилотами, а борттехниками. Учебные вертолеты превратились в наглядные пособия, а сами курсанты вместо того, чтобы летать на винтокрылых машинах в небе, стали ползать под ними на земле. Стоит ли упоминать, что нашего желания учиться на технарей никто не спрашивал. Присягу приняли? Приняли. Родине нужны специалисты? Нужны. Вопросы есть? Вопросов нет.
Попав в вертолетный отряд я немного хулиганил. В пределах допустимого. Не переходя границ дозволенного. Так, рулил иногда потихоньку, под видом опробывания тормозов, проверки гидравлики, регулировки движка. Но уж, прямо невмочь, хотелось летать самому.
Будучи в нормальных отношениях с командиром отряда, долго летая его борттехником, проговорился о том, что несколько раз поднимал вертолет в училище, летал с инструктором. Попросил его добро на рулежку после обслуживания. Командир дал добро, а однажды, прийдя к машине в свободное от полетов время, предложил попробывать подвзлететь. Зависнуть. Получилось. Прошли по кругу. Сели. Командир подстраховывал, учил. Брал на себя ответственность. Время от времени командир проводил со мной урок, другой. Объяснял технику пилотирования. Давал изучать наставления, инструкции. Оправдывал нелегальные занятия говоря, что в жизни все может пригодится.
В небе целины контроль за полетами ослабел. Вот почему в тот день именно я вел машину, а командир отдыхал в кресле второго пилота. Погода выдалась превосходная. Ориентир - надежный. Второй пилот сидел за нашими спинами травя анекдоты и догрызая между делом огромную гусиную ногу.
Прямо по курсу обозначился приткнувшийся к обочине мотоцикл и рядом отчаянно машущая руками фигурка.
- Гражданский поломался. - высказал свое мнение второй пилот. Прийдется мужику крепко попотеть, или тряхнуть мошной - до города полста кэмэ.
- Это не мужик, а тетка, - поправил его командир.
Действительно, фигурка сняла красный мотошлем, рассыпав ворох белокурых волос и принялась размахивать шлемом словно стоп-сигналом перед очередной автоколонной. Но машины шли не останавливаясь. Водители знали о зверствующей в области комиссии и никому не светило попасться за нарушении приказа о движении колонн. Расправа с нарушителями была проста, неотвратна и происходила прямо на месте преступления - водительские права пробивались монтировкой. Это было жестоко, но действенно. Большинство водителей только и умело в жизни, что крутить баранку, а права служили единственным документом для получении работы на гражданке.
- Нет, - заупрямился второй пилот, - мужик с длинными волосами, хиппи называется.
- А вот и не мужик, - настаивал командир, взял управление на себя и закладывая вираж облетел мотоцикл по кругу. - Ставлю бутылку, тетка!
- Давайте сядем, - предложил я, подводя черту, - и все выясним.
- Садись, согласился командир, - ты сегодня у нас водила.
Колонна прошла. Выбрав подходящее место на обочине, сбросил газ и довольно прилично совершил посадку, коснувшись земли необыкновенно мягко, без тычка и прокатки, словно сам командир. Второй пилот радостно осклабился и в знак одобрения поднял большой палец.
Ротор еще продолжал по инерции вращаться, когда к машине, пригибаясь под струей воздуха, треплющего пряди чуть вьющихся белокурых волос, подбежала стройная девушка одетая в черную кожанку и темные обтягивающие брюки.
- Ребята, спасайте! - вскинула к кабине карие глаза, сияющие на загорелом лице, под неожиданными у блондинки темными бровями. Обращалась мотоциклистка ко мне, сидящему на пилотском кресле, приняв за старшего, молитвенно сложив руки, перед грудью. Командир подмигнул, мол принимай игру на себя.
- В чем дело девушка? - строгим голосом прокричал в ответ через форточку кабины, нахмурив брови, стараясь придать грозное выражение лицу. Почему нарушаем правила дорожного движения, препятствуем прохождению воинских автоколонн с секретным стратегическим грузом, следующим в закрома Родины?
Девушка не приняла игры, радость на лице мгновенно сменилась расстерянностью, скорее обреченностью. Она повернулась к нам спиной, как бы собираясь уходить, сделала один неверный шажок, другой, остановилась и зарыдала. Дело явно выходило за предполагаемые, дозволенные приличием, рамки армейской шутки, этакого легкого авиационного флирта и принимало серьезный оборот.
Командир легонько толкнул в плечо, мол пойди успокой и разберись. Делать нечего, протиснулся в кабину, откатил дверку и выскочил на обочину шоссе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88